получат все! И на следующий день все решается за несколько минут!
— Это вы откуда взяли? — не выдержал Корсаков.
— Этот факт много кем описан, но не это важно, — ответил Степаненко. — Важно, что никто никакого сопротивления Яковлеву не оказывал, и Романовых можно было спокойно вывозить из Тобольска!
— Куда? В Екатеринбург?
Степаненко снова воздел палец к потолку:
— Вот! Тут-то и начинаются настоящие тайны и интриги! Во-первых, семью разбивают на две части, объясняя это тем, что у наследника начались обострения его болезни и он никуда ехать не может! Романов с супругой и одной из дочерей прибывают в Екатеринбург и там более месяца ждут других своих детей, которые прибывают в конце мая! Только в конце мая!
— И что? — недоуменно уставился Корсаков.
— А то, — снова усмехнулся Степаненко, — что четырнадцатого мая неподалеку от Екатеринбурга, в Челябинске, произошло столкновение, которое многие историки считают актом начала Гражданской войны! А если уж началась война, то все указы Ленина не имеют никакого значения! Тем более если речь идет о бывшем императоре.
— Кстати, об «указах Ленина» и других документах, — перебил Корсаков. — В большинстве случаев ссылаются на документы, которые весьма и весьма противоречивы, и это понятно, но иногда утверждения делают вовсе без ссылок на документы…
Степаненко посмотрел так, как смотрят на наивного малыша.
— Игорь, поверьте, документы составляют отнюдь не всегда! Чаще всего как раз наоборот! И уж имейте в виду, что самые важные решения принимаются не на бумаге, а на словах.
— Но если были контакты, значит, должны быть свидетельства, — возразил Корсаков. Он понимал, что в нем заговорил какой-то крохобор, интеллектуальный сквалыга, который не хочет отказываться от устаревших взглядов, но ничего не смог с собой поделать. — Ведь если встать на вашу сторону, то историю вообще надо если не переписывать, то хотя бы переосмысливать, — буркнул он.
Степаненко улыбнулся:
— Друг мой Игорь, вы наверняка слышали, что у ваших друзей бывают романы с замужними дамами, так ведь? Не отвечайте, не надо. Просто скажите сами себе, как много можно было бы найти свидетельств этих пылких встреч? А ведь такие встречи происходят в мире ежедневно. Какие-то из них зафиксированы детективами, которые следят за неверными женами, какие-то — случайными прохожими, какие-то подругами, дающими ключи от квартиры. Но много ли таких свидетельств сможет обнаружить исследователь спустя лет двадцать — тридцать? А контакты, о которых говорим мы, скрывались куда как тщательнее. Ну, а касательно ваших опасений, ваших личных опасений, я вот что скажу: идя к интересному, оригинальному материалу, журналист всегда рискует промахнуться.
— Иногда это тоже бывает полезно.
Степаненко шлепнул ладонью по небольшой сумке для ноутбука:
— Вот что, Игорь, готовясь к нашей встрече, я сделал ксероксы некоторых публикаций, о которых говорил. Они тут. Мне кажется, что вы еще не вполне в теме, поэтому сделаем так: вы с ними поработаете, а потом позвоните мне, если возникнет необходимость, хорошо?
Корсаков кивнул и хотел что-то сказать, но Степаненко протянул ему сложенный вдвое листок бумаги:
— Тут телефон и имя. Позвоните завтра, ближе к полудню, и договоритесь о встрече вот с этим человеком.
Возвращаясь домой, Корсаков размышлял и скорее был склонен согласиться со Степаненко: идея монархии все чаще выплескивалась и на экраны телевидения, и на страницы газет и журналов. Сейчас уже царя-батюшку видели не только в маскарадно-лубочном варианте Никиты Михалкова, но и в более серьезных обликах. Корсаков вспомнил заявление кого-то из казачьих атаманов: дескать, именно поддержка казаков сделала Романовых царями. Значит, если переводить на современный язык, «сделаем царя из того, что есть»? Ну, тогда неизбежно столкновение. Интересно, подумал вдруг Корсаков, новое столкновение, если начнется, снова, как в девяносто первом и девяносто третьем, ограничится Москвой или выплеснется на всю ширь России-матушки, как было почти сто лет назад? Он почему-то вспомнил беседу с «русским патриотом» из городка на Дальнем Востоке. Там, узнав о его приезде, «культурно попросили» на «беседу» с местным казачеством. Ряженые в полувоенных костюмах, с физиономиями, вызывающими воспоминания об обкоме ВЛКСМ, сурово «напоминали» ему о том, как «узкоглазые» занимают исконно русские земли.
— Ты глянь, кто тут в тайге промышляет! — ворчал местный атаман. — Одни эти чурки! И, ты понимаешь, порядки они устанавливают свои, как в Китае. А русскому человеку куда податься?
— А вы мне можете устроить встречу с человеком, у которого китайцы или, например, корейцы отняли рабочее место? Вот он работал, и работал хорошо, а они пришли и его выгнали. Часто так бывает?
— Так в том-то и дело, что местную власть они уже купили на корню! Они, понимаешь, тут создают свои собственные фирмы, и народ привозят свой, а не наш, не местный. Мы тут к одному ходили… побеседовать. Мол, возьми на работу наших, местных. Им работать негде, обнищали мужики. Так он нам отвечает: они у вас пьют днями напролет, работать не хотят и хозяина не слушают, а? Это он — макака желтая, тут хозяин?
— Ну, а мужики-то местные пьют? — поинтересовался Корсаков.
— Пьют, — охотно подтвердил атаман. — А что им делать, когда утрачена… историческая перспектива? У них и рабочее место отняли, и Родину, вот что главное!
— А место-то кто отнял?
— Так тот же кореец и отнял. Он же своих привел.
— А его «свои», значит, не пьют?
— Да куда им пить против наших, — усмехнулся кто-то из окружения «атамана».
— Ну, а сами вы почему не создаете фирму? Собрали бы этих мужиков, взяли бы их в ежовые рукавицы, вот вам и прибыли, и рабочие места, и историческая перспектива, а?
— Э-э-эх, москва… Ты ведь и сам знаешь, откуда у этого всего ноги растут. Ведь все эти демократы-депутаты с бандитской руки кормятся, на бандитские деньги пируют, бандитам угождают. Не получится, пока все мы будем только по этому закону жить. Не получится. И ведь что интересно, все знают, как эту проблему решать, и никто не хочет пальчиком своим пошевелить, а?
— А как решить? — осторожно поинтересовался Корсаков.
Атаман посмотрел на него вроде оценивающе, а вроде укоризненно и даже с обидой и недоверием:
— Россия — страна царева, державная! Без царя нам не жить.
