Книга Красный волк - Н. Свидрицкая

смогли ли кипы остановить Лигу? Все эти мысли крутились в голове Ива на фоне постоянной и такой сильной боли! Никого больше нет… никого! Даже его планеты нет больше. Это было так страшно, что он почти не верил, что сможет это пережить. Но это нужно было пережить! Пока есть хоть самая мизерная надежда отомстить, он будет держаться за жизнь и искать возможности сделать всё лучше, чем в первый раз. Он будет держаться и сможет носить эту боль в себе, не поддаваясь ей.

Но это умение придёт только со временем. А пока он просто лежал в полузабытьи и старался не умереть от горя.

Пробуждение было внезапным и бесцеремонным. Его разбудил громкий противный звук. Ив вскинулся на своей лежанке, зажал уши руками, но звук проникал прямо в голову и пилил мозг так, словно кто-то пытался таким образом свести его с ума. И вдруг выключился, и в ушах тоненько и противно зазвенело от неожиданной тишины. Ив отнял руки от головы и увидел давешнего мутанта.

— Ты спал достаточно, — сказал тот, — чтобы тело твоё успело отдохнуть. Ты ещё не завершён, и должен быть очень послушным, чтобы завершение прошло нормально.

— Что это значит? — Настороженно спросил Ив. В хрустальных глазах мутанта что-то сверкнуло.

— Кто ты такой? — Спросил он.

— Кайл Ивайр, мероканец из Москеры. — настороженно ответил Ив.

— Какой сейчас год?

— По мероканскому летоисчислению, или всеобщему?

— Последнее.

— Три тысячи восьмой.

— Что последнее ты помнишь?

— Как я был ранен из плазмера на терминале Л: вара, возле Мерака, когда тот добивал мою планету. Я должен был сопровождать транспорт на Кинтану с последними беженцами, но не смог улететь. Я дал клятву мести.

— Ты не был ранен. — Возразил Шитаха. — Ты был убит. Твоё тело умерло в три тысячи восьмом году, и от него почти ничего не осталось. Ты должен вспомнить то, что было с тобой после.

— Как? — Растерянно спросил Ив. — Убит? А кто я теперь?

— Ты офт. Существо, восстановленное из крохотного отросточка в твоём мозгу. Сейчас три тысячи четыреста двенадцатый год, мероканец. Ты мне не веришь. — Заметил он. — Зря. Посмотри на свои руки!

Ив посмотрел на свои руки, не понимая ещё, зачем.

— Видишь, какие гладкие ладони? У тебя ещё нет линий на руках. Они ещё не появились. У тебя нет пупка, потому, что не было пуповины. У тебя нет изъянов, которые возникают неизбежно при родах, при травмах, при различных внешних воздействиях. Ты вырос, изолированный от всего этого, и ты совершенен. Во всём, кроме твоей памяти. Здесь произошёл какой-то изъян, возможно, от того, что мне пришлось очень долго и кропотливо освобождать твой мозг от чужеродных вкраплений. Но ты обладаешь информацией, чрезвычайно важной для меня, и ты вспомнишь, я сделаю всё возможное для этого. Не сопротивляйся, это тебе не поможет. Не пытайся покончить с собой, я просто снова выращу твоего офта, только и всего. Не пытайся бежать, это бесполезно. Ты ещё не завершён, и должен выполнять всё, что тебе укажут, так как только в этом залог удачного офта. Ты будешь послушен?.. Думаю, что будешь, это в твоих интересах. И в наших общих интересах — добиться того, чтобы ты вспомнил всё, что произошло с тобой после твоего ранения. Твои друзья не явились за тобой, и я их понимаю. Цена была чрезмерна, а твоя ценность для них не так уж велика. Но мои затраты нужно возместить. Их возместит твоё знание. А сейчас я собираюсь сделать твою голограмму, чтобы отправить её кое-кому на Биафра. Ты мой первый человеческий офт, и вполне удачный офт, и я хочу, чтобы о тебе знали. Я ожидаю множество новых заказов. Твоя раса сентиментальна в отношении своих биологических родственников. Будь покорен, и не будет больно.

Ив молчал, стоя неподвижно перед ним. Всё это было так чудовищно, что он даже не расстроился — он просто в это не верил. На него словно столбняк напал от шока. Он послушно демонстрировал для будущих покупателей самого себя, поворачивался, садился, вставал, показывал живот, руки, говорил, что велели, и только оставшись в одиночестве, начал приходить в себя. Перед ним стоял контейнер с жёлтой желейной массой, горкой тостов, и горячим бурым напитком. В неистовом приступе ярости Ив смахнул поднос, схватил чашку, но она оказалась мягкой. Мягкими оказались контейнер, ложечка и даже стены комнаты. Тогда он в отчаянии накрутил на шею собственные волосы и попытался задушить сам себя, но несколько Бехидже тут же ворвались к нему и силой уложили на лежанку, у которой оказались зажимы для рук и ног. Не смотря на боль в запястьях и щиколотках, Ив продолжал вырываться, пока доза чего-то успокаивающего не лишила его сил и сознания.

И из этого забытья его вырвал резкий звук. Он чувствовал страшную слабость и тошноту; запястья кровоточили, Ив чувствовал, как на них подсыхает липкая кровь. Слегка пошевелив рукой, он почувствовал жжение и боль от прикосновения к открытой ране.

— Нужно уменьшить дозу. — Услышал он бесцветный голос Вэйхэ. — Он не переносит даже такого малого количества. Мы не учли того, что теперешние мероканцы адаптированы к Корте и более выносливы, а этот — чистый, у него гормона, нейтрализующего наркотические вещества, нет вообще.

— Как же Л: вар выжил, он ведь тоже был мероканцем? — Хрипло, чуть шепелявя, спросил Бехидже.

— У него была аномалия в крови, не типичная для Мерака. Возможно, от предков Озакх. — Будешь давать этому бесцветный раствор — ему вполне будет его достаточно.

— Зачем вообще ему наркотик?

— Он должен вспомнить. Он обязан вспомнить. От его воспоминаний сейчас зависит всё.

Шитаха сказал, что тело вышло безупречное. Но его нужно хорошо кормить, кости ещё хрупкие. Следите за позвоночником!

Ив неслышно перевёл дух. Всё это было просто бредом. Но кое-что он уловил. Хорошо, что когда-то отец заставил его выучить лингву Бехидже! Значит, теперешние мероканцы? И всё правда. Или не всё? Может, прошло гораздо меньше лет, чем сказал Шитаха? Хотя какая разница? Он один. Ив пытался взять себя в руки, унять панику, составить какой-то план. Узнать побольше было нереально: никто не отвечал на его вопросы. То, что он мог почерпнуть из разговоров Бехидже, было плачевно мало для того, чтобы хотя бы сориентироваться в обстановке. Единственное, что он понял через три дня: место, где он находится, в глубоком космосе, что это терминал или станция, но не корабль, и что он продолжает строиться. Это внушало некоторую надежду и в то же время казалось абсолютно