до максимума. До заката оставалось около пары часов, но тени уже удлинились, так что, накинув на себя «Плащ Теней», я бесшумно заскользил вперёд, словно призрак, от одного древесного ствола до другого.
На берегу лесного ручья у небольшого костра, разогревая что-то в котелке, сидели двое мужчин. Оба, скорее всего, крестьяне, пастухи или рыбаки, одеты довольно бедно. На их ногах обычные лапти, что ясно показывало их низкий достаток. Одному было явно за тридцать, а второй немного помоложе, лет двадцати пяти. Оба находились на Железном Ранге Спирали Возвышения.
— Легко тебе говорить… — Тяжело вздохнул тот, что постарше. — «Уходить надо». У тебя всего хозяйства пяток овец, да жена молодая и детей нет. А вот мне-то как? Я и избу только в прошлом году поправил, крышу переложил, в долги даже залез. Да и куда я пойду с тремя детьми, бабой на сносях, да с парой худородных коров? Может всё ещё образуется?
— Образуется? — Вскинул руки более молодой, да так резко, что пролил воду из своей кружки. — Где это видано, чтобы барон отдал нашу деревеньку под управление пришлым? Да ещё на целый год! Ой, неспроста это! Мы и так никогда не жили богато, спасало только то, что старый управляющий был ленив и довольствовался самой малой долей. Уверен, эти пришлые спустят с нас три шкуры! Вот помяни моё слово!
— Эх, молодость, — словно древний старик, вздохнул старший, — работы боишься?
— Я? — Возмутился второй. — Я и так с утра до ночи пашу, словно мул у колодезного ворота! Только толку от этого чуть. Земля-то у нас плохонькая, глина одна и песок. Вот я в этом году сколько посадил, столько и собрал! И если бы не козы, рыбалка и редкая охота на птиц, давно ноги бы протянул!
— Коз надо больше или овец как у Полана. Вот он живёт — не тужит. Овец пасёт, а его дочки и жена шерсть вяжут.
— Ага, легко говорить «как у Полана», у него земля под выпас где? Правильно, рядом с домом почти, а у меня, как и большинства других наших, эта земелька на том берегу Журчащей. И даже если я залезу в долги, куплю овец, то мне их что, каждый день через реку на своих плечах таскать на выпас? Утром туда, а вечером обратно?
— Это да… Вроде полей для нашей деревни барон нарезал немало, но большая часть их на другом берегу реки. А Журчащая, хотя река и не широкая, зато быстрая, глубокая и холодная. — Согласился с ним старший.
— Вот и я о чём! И так едва концы с концами сводим, а теперь ещё на чужаков батрачить будем! — Возмутился молодой.
— Да может всё и не так плохо будет. Четыре дня назад эти проходчики же проходили нашу деревню, даже в корчме остановились и проставились. А потом спокойно ушли, никого не тронув.
— Четыре дня назад они пришли как путники, а сегодня вернулись как хозяева! — Поморщился младший.
Я к этому моменту приблизился к ним достаточно, чтобы различать детали мимики собеседников, но так как был скрыт «Плащом» и прятался в тенях, то меня пока не заметили.
— Вот сколько лет жили нормально! — Хлопнув себя ладонью по бедру, произнёс младший. — Да, пусть бедно, но сами по себе, своим умом. Ведь старый управляющий только и знал, что пиво глушить да девок щупать, а в дела деревни нос не совал.
— Так может и пришлые тоже… совать нос не будут? — По интонации старшего даже мне было ясно, что он сам не очень верит в то, что говорит.
— Продали нас, как рабов каких-то бесправных! — Возмутился младший и тут же получил весомую затрещину.
— Ты говори, но не заговаривайся! — Повысил голос старший. — Мы люди свободные, но земля, да, баронская. Как говорил старый управляющий, мы эти, как их… Арендаторы, во! Слово-то какое, язык сломать можно.
— Вот я и говорю, — потерев голову, уже гораздо тише отвечает второй, — уходить надо.
— Дом бросить, да? — Горько усмехнулся первый. — А долги кто отдавать будет? Или ты думаешь, уйдёшь из деревни, а долг твой за зерно, что ты весной брал, тебе забудут? Или хочешь с плетьми баронского тиуна познакомиться?
— Да за что нам напасть-то такая? — Опустил голову младший. — Ведь жили нормально уже сколько лет и вот те нате…
— Может не всё так плохо. — Возразил ему старший. — Все же пришлые проходчики Стального Ранга, у них точно водится серебро в кошелях. Может платить будут за работу.
— Как же платить, разбежался… — Насупился младший. — Оброк трудовой пахать заставят, как пить дать, а не за деньги работать.
Чем дольше я слушал препирательства двух крестьян, тем отчётливее мне казалось, что пришлые проходчики, которым местный барон по какой-то причине даровал управление деревенькой, — это земляне. Вот сам не знаю почему, но именно такое ощущение у меня сложилось. И эти мысли меня не порадовали. Сразу вспомнился Скорцени, который в Прошлом Цикле получил власть над небольшим владением и с помощью группы подельников навёл там свои, довольно людоедские, порядки.
— Эх… — Махнув рукой, тяжело вздохнул молодой крестьянин. — Не понимаю, почему именно наша деревня? Почему пришлые не выбрали Сквозянки или Клеверную? Они же недалеко, и на их земле есть подземелья Стального ранга, а на нашей земле же нет ни одного подземелья.
— В Сквозянках и в Клеверной есть свои команды проходчиков. — Пожал плечами старший. — Да и не наше дело гадать. — Крестьянин поднялся и подхватил вязанку хвороста, лежавшую у его ног. — Пойдём, а то и так задержались дольше обычного, моя Киала скоро нервничать начнёт, куда это мы запропастились? Ушли за хворостом, а уже третий час как нет.
Второй также встал, потушил костер и поднял две объёмных вязанки, закинув их себе на плечи.
— Пошли, пошли. — Старший крестьянин подтолкнул более молодого. — Скоро время сбора, где всё и узнаем. Чего гадать-то, выслушаем, что скажут пришлые, и уже тогда думать будем.
— Потом поздно будет. — Проворчал младший, но всё же зашагал вслед за старшим, что-то неразборчиво бурча себе под нос.
Выждав несколько секунд, я, по-прежнему скрываясь в тенях, последовал за ними, прислушиваясь к каждому слову. Настроение, которое только выровнялось
