Подходя к собственному дому, Надежда Николаевна попыталась сосредоточиться на домашнем хозяйстве.
Сан Саныч сегодня пришел пораньше, и супруги провели тихий спокойный вечер. Муж пил чай с испеченным Надеждой лимонным пирогом, гладил кота и выглядел таким умиротворенным и счастливым, что Надежда всерьез задумалась, не бросить ли ей свое опасное хобби. Вот только что тогда делать? Готовить изысканные блюда, причем каждый день разные? Муж-то будет доволен, но вот она обязательно растолстеет. Вязать крючком? Вышивать крестиком? Можно еще лоскутные одеяла шить и дарить их всем знакомым.
Какой ужас!
Надежда расстроилась и ночью спала плохо.
Впрочем, утром, проводив мужа на работу, она и не вспомнила про свои упаднические настроения накануне вечером. Напротив, ей пришла здравая мысль, что прежде всего следует расспросить Нину, и тогда, возможно, все загадки разрешатся сами собой. Наверное, приятельница уже пришла в себя и Надежда сможет ее навестить, передать телефон и что там еще понадобится.
Надежда Николаевна набрала номер больницы. Сначала долго было занято, а когда она наконец пробилась, из трубки доносились унылые длинные гудки.
Надежда терпеливо ждала ответа, стараясь не раздражаться. Больница же, у них всегда так.
В конце концов в трубке раздался долгожданный щелчок и неприязненный, немного простуженный женский голос произнес:
– Святой Сампсоний!
– Добрый день… – начала вежливая Надежда, но голос ее перебил:
– Обождите!
Судя по звуку, трубку положили, и тот же голос заинтересованно произнес:
– Так что ты говоришь? С кем она была?
– С Кондратьевым! Прикинь? – отозвался другой голос, потише.
– С ума сойти! И что ты?
– А что я могла? Сделала вид, что ничего не замечаю…
– А он?
– А он вообще ноль внимания!
– Ужас! А она?
– И она тоже!
– Кошмар! А что потом?
– А потом я ушла…
– Ну это надо!.. Погоди, тут у меня звонит кто-то… кто-то очень настырный…
Трубку снова подняли, и тот же голос повторил, с трудом скрывая раздражение:
– Святой Сампсоний!
На этот раз Надежда не стала отвлекаться на условности и быстро проговорила:
– К вам вчера по «скорой» поступила Нина… то есть Нинель Скоробогатова.
– Так Нина или Нинель? Вы уж определитесь, женщина! Звонят, а сами даже имени не знают.
– Нинель, Нинель… так вот, в каком она состоянии?
– Скоробогатова? – возникла небольшая пауза, затем тот же голос равнодушно произнес: – Скончалась…
– Что?! – ахнула Надежда и едва не свалилась со стула, схватившись за столешницу и уронив на пол чашку.
– Что слышали! Скончалась ваша Скороходова!
– Как – Скороходова? – заторопилась Надежда. – При чем тут Скороходова? Я спрашивала про Скоробогатову! Про Нинель Валерьевну Скоробогатову!
– А, Скоробогатова! Говорите четче, вас невозможно понять! Скоробогатова – это другое дело, Скоробогатова пока жива. Состояние средней тяжести, температура нормальная…
– Господи, женщина, что же вы делаете? – проговорила Надежда с облегчением и в то же время с возмущением. – А если бы я была ее близкой родственницей? А если бы у меня инфаркт случился от ваших слов? Нельзя же так!
– Вот не надо этого! Целый день звонят, звонят, и еще какие-то претензии…
– Ладно, проехали, – сухо проговорила Надежда. – Посетить ее когда можно?
– Никаких посещений! – злорадно отрезала дежурная. – Тем более что вы ей не близкая родственница. А в реанимацию вообще не пускают!
– Но передать что-нибудь можно?
– Вот переведут в палату – тогда и передавайте!
– А когда ее переведут?
– Понятия не имею. Звоните и узнавайте! – и дежурная раздраженно бросила трубку.
Надежда тяжело вздохнула и переглянулась с котом, который боязливо заглядывал на кухню. По его наблюдениям, хозяйка была здорово на взводе, раз кричала в телефон и бросала на пол чашки. В таком случае лучше не попадаться ей под горячую руку, можно и полотенцем по морде получить.
Бейсик не слишком Надежду боялся, просто с годами он все больше ценил свой личный покой.
– Дело не выгорело, – сказала ему Надежда. – Нина в себя не пришла, находится в реанимации, к ней не пускают, а больница такая, что запросто залечат.
Кот вроде как пожал плечами, ему было все равно. А Надежда всерьез забеспокоилась о Нинкином здоровье. Но что она может сделать? И правда ведь она Нине никто.
Тогда следует обратиться к тому, кто сумеет о Нине позаботиться, то есть к ее мужу. И неважно, что он бывший, пускай разбирается, в частную клинику ее переводит или еще что.
Она нашла в контактах Нининого телефона имя Сережа и нажала кнопку вызова. В этот раз трубку взяли не в пример быстрее, очевидно, номер был прямой и муж, все же волнующийся о Нинкином здоровье, сбрасывать звонок не стал.
– Нелька, что еще у тебя случилось? Только быстро говори, совещание у меня!
– Здравствуйте, Сергей… – Надежда запнулась, поскольку с Нинкиным мужем они встречались давно и про отчества тогда еще не думали.
– Кто вы такая и отчего звоните по ее телефону?
Из трубки тотчас пахнуло суровым холодом, как из сибирской тундры.
– Я Надя, Надежда Леб… – но тут она сообразила, что ее фамилию он точно никогда не слышал, тем более что муж у нее второй.
– Что с Ниной? Говорите толком, мне некогда! – строго приказал Нинкин муж.
– Она в больнице в тяжелом состоянии! – брякнула Надежда. – Упала, расшибла голову, увезли по «скорой». Сейчас в реанимации.
– В какой больнице? Вы медсестра, что ли?
– Нет, я не медсестра и не нянечка, – отчеканила Надежда. – Я подруга вашей бывшей жены. Я ее и нашла, медиков вызвала. А больница Святого Сампсония, это на Нагорной улице. Я узнавала, состояние тяжелое, в справочной ничего не добиться, может, вам скажут больше? Хоть вещи передать…
– Я понял, – перебил муж. – Пришлю человека к ней на квартиру через час, соберите, что нужно, он все решит. У вас все?
– Нет не все! – рассердилась Надежда. – За час я не успею!
– Тогда через два! Будьте на месте!
– Ни тебе спасибо, ни тебе до свидания, ни еще какого доброго слова, – вздохнула Надежда. – Ладно, съезжу, отдам ключи и забуду про них всех.
Лифт остановился на пятом этаже.
Двери разъехались, Надежда вышла на площадку, шагнула в сторону Нининой квартиры… и тут увидела, что возле ее двери копошится какой-то мужчина, пытаясь открыть замок.
