чистим их зубной пастой, а если заболят — сразу идём к врачу. Теперь мы разгрызаем для дедушки орешки, а он кушает зёрнышки.
Ежонок немного подумал, а потом спросил Бельчонка:
— Неужели тебе совсем не было страшно, когда ты первый раз шёл к врачу лечить зубки?
Бельчонок ответил честно:
— Ну, совсем немножко, конечно, страшновато было. Но только первый раз. А когда я понял, что это вовсе не больно, мы с врачом даже подружились. Он называется стоматолог. И теперь я его нисколечко не боюсь, потому что он очень добрый.
Ёжик поверил своему другу и в тот же день рассказал маме про свой больной зубик. Назавтра она повела его к тому самому доброму врачу — стоматологу. Он усадил своего маленького колючего пациента в специальное кресло, достал специальные инструменты и начал лечить зуб.
Ёжик некоторое время ещё побаивался, всё ждал — будет больно, или не будет. Но, к его весёлому удивлению, никакой боли он не ощутил. А уже на следующий день почувствовал себя совсем здоровым.
Конечно, он тут же побежал к своему другу Бельчонку и сообщил ему об этом. Не забыв поблагодарить за добрый совет. И они опять начали вместе играть и прыгать через поваленное дерево. И даже устроили соревнование: кто быстрее нащелкает вкусных орешков для дедушки Бельчонка.
С тех пор Ёжик уже никогда не боялся ходить к доброму стоматологу.
Сказка про сомнения
Однажды Ёжик прибежал к Мышке очень возбуждённым:
— Пойдём скорее! Что покажу…
Они вышли на полянку, и Ёжик показал на небо:
— Что это?
— Радуга! — обрадовалась Мышка.
А через всё небо, и в самом деле, раскинулась яркая радуга.
— Теперь посмотри, откуда она «растёт», — сказал Ёжик.
Мышка присмотрелась и увидела, что радуга начинается прямо из Лесного Ручья. Ёжик взял Мышку за лапку и поспешил с ней к Ручью. Они стояли в нескольких шагах от радуги — вернее, от того её кусочка, что начинался из Ручья и уходил ввысь, в небо.
— Есть радуга? — спросил Ёжик.
— Есть! — ответила Мышка.
— А вот теперь смотри!
Ёжик шагнул в Ручей и вместе с Мышкой зашёл прямо внутрь радуги. Мышке казалось, что всё вокруг должно тут же засиять самыми разными цветами, но… ничего не изменилось. Мир оставался всё тем же.
— Ну, вот, видишь? — сказал Ёжик. — Значит, радуги нету.
— Как это нету? — удивилась Мышка. — Мы же с тобой видели её.
— Со стороны видели. А внутри ничего нет. Значит, и радуги нет. Оптический обман зрения. Значит, и ничего другого цветного нет. Есть только чёрное и белое. Ну, может быть, еще серое есть.
Мышка очень огорчилась. Она знала, что её Ёжик, в принципе, не самый глупый из ёжиков. Но почему он вдруг начал сомневаться в радуге?
Мышка взяла сомневающегося Ёжика за лапку и вывела из Лесного Ручья на берег. Они опять увидели радугу во всей её красе.
— Есть радуга? — спросила Мышка.
— Так — есть, — ответил Ёжик. — А там, внутри — нету.
— А теперь смотри! — сказала Мышка и вошла в Ручей, шагнув в самое начало радуги.
И Ёжик вдруг увидел, какая Мышка красивая. И радуга вокруг неё тоже была очень красивой. Тогда Ёжик тоже подбежал к Мышке, взял её за лапки, и тут он словно увидел их обоих со стороны: они оба были очень красивыми. И не потому, что стояли в радуге. Просто так.
И Ёжик перестал сомневаться. И начал просто жить. Так оказалось куда лучше. Потому что, когда в чем-нибудь сильно сомневаешься, на это тратится очень много энергии, и на жизнь её почти не остаётся.
А жизнь идёт. И она прекрасна. Как радуга из Лесного Ручья.
Про Ксеньку
Ксеньке скоро два. У неё мамины серые глаза, животик мячиком и будто бы по грецкому ореху за каждой щекой. За эти орехи на папиной работе её называют министром пищевой промышленности. Но Ксенька не обижается. Ей некогда — она познает мир.
ПРОПАЛА…
Голубей Ксенька уже кормила: они с бабушкой размачивают хлебные крошки и регулярно устраивают во дворе птичий базар. А в субботу Ксенька ходила в гости и познакомилась там с глуповатой чёрно-рыжей дворняжкой по имени Дик. Собака была на цепи. Ксенька с почтительного расстояния делилась с новым знакомцем своим пряником и всякий раз удивленно округляла серые глаза, когда тому удавалось поймать угощение налету.
На следующий день за обедом бабушка сказала:
— Косточки не выбрасывать: отнесём Дику.
Сытая Ксенька пошла гулять. Для неё отгородили часть двора, сделали калитку, навесили крючок, она тихой овечкой паслась в этой своей загородке. О том, что Ксенька научилась открывать калитку, она, конечно, объявлять не стала. Молча открыла и ушла. Папа с дядей Лёшей смотрели футбол и думали, что Ксенька с бабушкой. Мама пила чай и считала, что папа с дочкой читают про котёнка Гава. Бабушка готовила ужин и была уверена, что внучка с дедом. А дед и вовсе ни о чём не думал. Он спал. Тут приходит сосед. Забирайте, говорит, ваше сокровище, аж на остановке обнаружил. Ну, шум, гам, как водится. Деда зачем-то разбудили. Потом успокоились, и мама строго спросила:
— Ксения, ты куда ходила?
Та разжала загорелый кулачок, и все увидели куриную косточку.
— Дик, — честно призналась Ксенька.
И все почему-то рассмеялись. Только дядя Лёша недовольно пробурчал:
— Так, гляди, и врать научится: к Дику-то совсем в другую сторону…
КАРУСЕЛЬ
— Куда пойдём? — спрашивает папа.
И Ксенька, не задумываясь, отвечает:
— Пак.
В Детском парке безлюдно, всё на замках. Но папа знает одну карусель, которую можно крутить руками. Ксенька крепко держится за поручни и делает вид, что не боится. Тут приходит строгая тётя в рабочем халате и по-дружески советует папе не ломать парковый инвентарь. А то она вызовет кого надо. Ксенька ссаживается на землю и, держась за папин палец, покидает место развлечений. Останавливается, пристально смотрит вслед «халату», потом бежит к карусели и крепко захлопывает калиточку.
Вот и еще урок: не всё, что хочется, можно. Неужели усвоила?..
БАБОЧКА
По двору порхала бабочка. Во всяком случае, так назвал эту большую серую, моль папа. Бабочка повредила крыло и летала низко, неровными кругами. Ксенька и соседский Димка — ему уже три — садятся на корточки, наблюдают. Вдруг Димка вскакивает и с победным кличем прихлопывает бабочку ногой. Ксенька растерянно смотрит на него, на папу и разводит руками: «Нету».
Папа присаживается рядом, разглядывая серый лоскутик. Малыши притихают.
— Жалко, — тихо
