если уже испортила все, проталкиванием своих желаний, то не надо переобуваться в хорошую девочку.
— Так мы и так будем вдвоем. Готов уступить право выбора, что смотреть будем. — Использую этот маневр уже третий раз, и все разы срабатывало.
— Не хочу кино смотреть, — и дальше что-то там про холодильник. Вижу, что немного обиделась.
Иду в спальню, врубаю телек. Щелкаю по каналам, ничего интересного нет. На душе гаденькое чувство — а вдруг я веду себя, как скотина? Иду в кухню, Лилька сидит за пустым столом.
— Зайка, прости, не знаю, что на меня нашло. Веду себя, как обиженный идиот. Еще от мамы устал. Прости.
— Я все понимаю, — потирает оранжевые ладошки.
— Пойдем в спальню, теперь у меня есть для тебя сюрприз. Клянусь, что танцевать не буду, украшать себя тоже, будем считать, что я за натуральность.
— Может на сегодня хватит сюрпризов? И я уже чай заварила, хочешь? — кажется, не обиделась. Встает за чашками.
— Чай не хочу. А ты допивай и приходи. Я тебя буду ждать, — подмигиваю и ухожу готовить… Я пока не знаю, что готовить, выезжать буду на импровизации, глядишь и секс перепадет.
В кухне зашуршала вода, жена полоскает чашку. Выключаю верхний свет, закрываю шторы, сейчас буду удивлять Лилю.
Глава 7. Лиля. Вот так сюрприз
Делаю последний глоток чая. Сейчас буду получать сюрприз. Ставлю чашку в мойку, и осознаю, как же я счастлива! Первые два годы супружеской жизни мы жили у свекрови. Думаю, не надо говорить, что она меня с моим пролетарским родом не особо жаловала. И чашку вот так в мойку поставить было нельзя. Уходя из кухни, нужно не только выключить свет, но и протереть стол, вымыть посуду, протереть пол. Если включили микроволновку, то и ей внимание уделить. На Лешку это не распространяется, только на меня. Нужно отдать должное, сама она тоже постоянно убирала. Я очень просила мужа уйти на квартиру, купить обшарпанную комнату в общежитии, только чтобы жить одной. Но мама-генерал никуда сыночку не пускала.
Стою и радуюсь.
Иду в спальню. Открываю дверь — приглушенный свет. На полу лежит одеяло, вокруг горят два огарка обычных хозяйственных свечей. Откуда Лешка их откопал, я их жгла, когда год назад свет отключали.
— Лилечка, я тебя жду, — рукой указывает на пол. — Прошу.
Ложусь на спину. Жду, что же будет. Муж берет мои духи и прыскает несколько раз в воздух.
— Эээ, Леш, ты чего! С ума сошел!
— Я благовоний не нашел, вот этих палочек вонючих, а антураж надо, — вот же дурак.
Ну надо — так надо.
— Лиль, а крем дай мне какой-нибудь. Я нашел для ног, но он не подходит.
— Для рук подойдет? — встаю, иду в ванную, беру из шкафчика крем. Хороший сюрприз, особенно, когда его доготавливаешь сама.
— Ложись, — Лешка подает руку.
— На спину или на живот?
— А что ты хочешь, чтобы я тебе помял? Спинку или сисечки.
Что? Что помять? С кремом для рук?
— Для массажа у меня есть масло, сейчас принесу, — уже начинаю вставать с пола.
— Лиль, ну я же не профессионально делаю, а погладить, думаю, и этот крем подойдет.
Ложусь обратно. Жирный крем на спину — чвак! Ну блин, он еще пахнет так навязчиво, когда один еще можно пережить, а тут в дуэте с духами.
Лешка трет руки.
— Закрывай глазки. Сейчас будет приятно, — голос медовый.
Вот эта жирная жижа растирается холодными руками по спине. А потом рельсы-рельсы, шпалы-шпалы.
— Лиль, какая ты у меня красивая! — Лешка начинает целовать меня в шею.
Я покрываюсь мурашками. Немного поворачиваюсь, открывая ушко.
И тут в голове всплывают две моих субличности — черное и белое. Одна кричит — Лиля, ну выключи голову, отдайся на все сто, получи удовольствие. Вторая, голосом мамы, — секс — это грязно, мужики только одного от нас хотят. И только тебе сейчас решать: приличная ли ты или представитель первой древнейшей.
— У тебя такая кожа гладкая, — Лешка целует меня вдоль позвоночника. — Давай проведем этот вечер вместе, голенькими.
— Давай, — кажется, я краснею. — Только пойдем на кровать, тут твердо.
— Конечно, моя богиня, — по голосу понимаю, что Лешка уже возбужден.
Он кладет меня на кровать. Я поднимаюсь к подушкам, тихонько, рассчитываю, что муж не заметит, вытягиваю из-под себя одеяло.
— Нет, котик, никакого одеяла, — Лешка кидает его на пол.
Блин, ну вот как.
Его горячее тело ложится на меня. Фиксирует руками мои. Покрывает мое тело поцелуями. Закрываю глаза и пробую получить удовольствие.
Смотрю на часы — почти двенадцать, спать пора, Лешка сопит под боком. Все, как он хотел — весь вечер вместе и голенькие.
Может, у нас и странноватая семья, она точно есть. Все мое детство мама говорила, что для женщины главное семья, что разведенкой или одинокой быть сильно стыдно. И даже когда у нас с Лешкой начались первые проблемы, когда еще жили с родителями, я хотела уйти, хлопнув дверью. Мама все мои попытки отстаивания своего мнения пресекла, сказала закрыть рот и возвращаться к свекрови. Вместе нам было очень непросто. Лешка оказался между молотом и наковальней.
Мы когда встречались, он был прекрасным. Внимательный, чувственный, готовый всегда прийти на помощь. А потом, когда началась семья, он как будто устал. Маме нахамить нельзя, а я все стерплю. И секс стал почти повинностью. Нужно было подождать, когда вся семья точно уснет — свекровь начинает со свистом сопеть, свекор — с хрипом храпеть. Потом нужно было тихо слезть с кровати, лечь на пол, три минуты интима и тихонько вернуться назад. Еще в первую неделю мне сказали, чтобы кровать не скрипела, никаких ахов — вздохов не было.
Прижимаюсь к Лешке, теплый, пахнет моим кремом для рук.
— Леш, а давай начнем все сначала, — говорю я ему, но себе. Что он может слышать во сне.
— Давай, завтра утром, — сквозь сон, невнятно говорит Лешка.
Начинать, я думаю, никогда не поздно. Когда мы переехали в свою квартиру, думаю, нам нужно было заново знакомиться, и еще раз пройти начало нашего пути. Но нужны были деньги, Лешка поехал в командировки, по деньгам в семье стало лучше, а по-семейному — хуже. Свекровь кричала, чтобы я не смела беременеть, ведь Лешке и так сейчас тяжело, а тут еще один рот на его плечи.
Может, совместные командировки привнесут изменения, мы больше времени будем вместе. Новые совместные впечатления, дорога, отели и рестораны. А там и ребенка родим.
Иду в душ, смотрю на себя
