— А он прикольный.
Именно в такие моменты я надеялась на то, что семена привязанности к Бу когда-нибудь прорастут и в сердце Лоренса.
Хотя любовь моего мужа Бу мог позволить себе завоевывать постепенно, он нуждался в том, чтобы живущие в доме животные приняли его гораздо быстрее, потому что это дало бы ему чувство защищенности и уверенности в себе. Несмотря на вызванную его приобретением суматоху, я позаботилась о том, чтобы собаки познакомились с ним на нейтральной территории. И все же ему предстоял сложный процесс привыкания. Когда в доме, где уже живут собаки, появляется новый питомец, это чем-то напоминает «букетно-конфетный» период. Мало-помалу они начинают проводить все больше времени за играми и другими увлекательными занятиями, делясь друг с другом своими привычками и маленькими странностями. Очень скоро они уже не представляют своей жизни вне привычной компании. Данте, Аттикусу, Бу и кошкам предстояло по уши влюбиться друг в друга. Только в этом случае Бу ожидала бы счастливая и благополучная жизнь в нашем доме.
Мы только начинаем понимать, как собаки взаимодействуют друг с другом. Мы знаем, что это взаимодействие включает в себя общение, верность, дружбу, соблюдение моральных принципов и уважение. Предоставленные самим себе, собаки самостоятельно выбирают приятелей. Они всегда избегают представителей своего племени, которые их обижали или грубо с ними обращались. Домашние животные зачастую лишены подобного выбора, и, если их потребности не учитываются, последствия могут быть катастрофичными. Иногда они ошибаются в своем выборе, даже если им его предоставляют. Наиболее драматичным примером подобной ошибки является стая волков, заселенная в Йеллоустоунский заповедник. Жестокая волчица терроризировала всех членов стаи и убивала чужих детенышей. Через год подобного насилия и беспредела ее загрызла собственная стая. Да, это крайность, но у меня было много клиентов, которые жили в домах, скорее напоминающих укрепрайоны. Они были вынуждены тщательно закрывать все двери в своих жилищах, чтобы изолировать собак друг от друга, в противном случае животные могли один другого покалечить. Я не хотела, чтобы наш дом превратился в нечто подобное.
Я не беспокоилась относительно Данте, которому на момент появления Бу было четыре года и который тут же взял на себя обязанности мамки и учителя. Меня волновало отношение к малышу Аттикуса. Тот старался держаться подальше от щенка, явно считая его несколько экстравагантным. Временами он даже подавал ему весьма недвусмысленные угрожающие сигналы. Всего тремя годами ранее Данте вернул живость глазам семилетнего Аттикуса. Они вместе играли, вместе гуляли, вместе посещали дрессировочную площадку. Теперь, приняв под свое большое крыло Бу, расцвел Данте, оказавшийся прирожденной нянькой. Он полюбил щенка, как своего собственного, едва тот переступил порог дома, невзирая на неудачную попытку «грудного» вскармливания. Данте вылизывал Бу, играл с ним, учил его грызть и трепать игрушки и, дурачась, бороться. Они гонялись друг за другом по двору, а устав, сворачивались вместе клубочком на кушетке или в огромном кресле.
* * *
Данте стал членом нашей семьи в 1997 году. До этого он был оголодавшим уличным псом, который представлял собой помесь овчарки и добермана и выглядел весьма сурово, а подчас и вовсе пугающе. Казалось бы, худшей няньки для Бу найти было невозможно. Тем не менее вышло наоборот.
Через полгода после нашей с Лоренсом свадьбы необычайно теплый апрельский вечер навел нас на мысль о том, что было бы неплохо погулять с Аттикусом в собачьем парке. Вообще-то, на всех собачьих площадках Аттикус неизменно сидел рядом со мной на скамейке, лишь изредка спрыгивая вниз, чтобы обнюхать кого-то из присутствующих, и поспешно возвращаясь назад. Поэтому, скорее всего, мы с Лоренсом просто искали предлог, чтобы после долгой и холодной зимы, проведенной в основном за закрытыми дверями и окнами дома и офиса, подышать свежим воздухом весеннего Нью-Йорка.
Пока мы с Аттикусом сидели и наблюдали за возней животных, Лоренс бродил по всей площадке и играл с другими собаками. Наконец он остановился рядом с какой-то женщиной в другом конце парка. Они разговорились. Не успела я поинтересоваться, что происходит, как он уже был рядом со мной. По его лицу я поняла — что-то действительно происходит.
— Я познакомился с великолепной псиной, — поведал мне он.
Я промолчала.
— Ему нужен дом.
Я продолжала молча смотреть на него.
— Эта женщина, которая привела его в парк… — продолжал Лоренс, все ускоряя темп речи и не позволяя мне вставить ни слова, — у нее уже есть два неразвязанных кобеля, и они с ним не ладят, поэтому ему нужны другие хозяева. Она отчаянно ищет людей, которые могли бы взять его к себе, может, хотя бы на выходные. Она обещает, что заберет его в понедельник, если он нам не понравится. Вот я и подумал, что, возможно, мы могли бы…
Лоренс был вынужден умолкнуть, потому что на нас внезапно налетел вихрь, принесший с собой облако пыли, щепок, слюны и остаточного запаха собачьих какашек. Все это на мгновение заслонило от меня окружающий мир, но потом из этой тучи возникли огромный нос и в такой же степени огромный язык, за которыми виднелось нечто… В общем, это была совокупность собачьей шерсти и костей. Уже в следующую секунду мое лицо облизали от подбородка до бровей.
— Он и со мной это сделал, — ухмыльнулся Лоренс. — Можно мы оставим его себе?
— Ни в коем случае.
Пес представлял собой жалкое зрелище. Он так отощал, что взгляду открывались все до одного ребра, казалось, достаточно коснуться его спины, чтобы порезать ладонь о выпирающие кости таза. Мышечная масса исчезла даже с его морды, из-за чего глаза торчали из глазниц подобно странным очкам, удивительным образом сочетаясь с его ушами, наполовину сложенными вперед и похожими на крылья маленького реактивного самолета. Было ясно, что с этой собакой обращались очень плохо и ее восстановление потребует невероятных усилий, заботы и внимания. Более того, являя собой всего лишь кожу да кости, пес тем не менее весил не меньше семидесяти фунтов, а в нашей маленькой квартире было тесно даже тем двум людям, двум кошкам и одной собаке, которые в ней уже жили.
Ни в коем случае.
Час спустя мы наблюдали за физически изможденным, но жизнерадостным псом, который долго носился по нашей гостиной, съел две миски собачьего корма и неутомимо играл с Аттикусом в «Короля кровати», пока оба не отключились от усталости. В то время мы еще не знали, что, с медицинской точки зрения, нельзя давать сразу много еды такой истощенной и при этом такой активной собаке. Своей добротой мы могли убить пса. Но, проснувшись на следующее утро, вместо мертвой собаки мы обнаружили посреди комнаты невообразимо огромную лужу кала вперемешку с глистами. Весь день пес продолжал подобно торнадо разносить на части нашу квартиру. Он какал, бегал, прыгал, какал, хватал все, что только можно было схватить зубами, а потом снова какал.
Кот Мерлин занял оборонительную позицию на кровати и три дня не сходил с места. А кошка Тара, которую было трудно обнаружить даже в обычных условиях, теперь и вовсе превратилась в невидимку.
