— Проклятье, что же ты сразу-то не сказал?!
Я выскочил из окна на карниз и увидел, как к Иголке со всех сторон приближаются оборванцы самого что ни на есть криминального вида. Вернее, пытаются приблизиться. Будучи обученной боевой лошадью, Иголка умело удерживала их на расстоянии, безжалостно пуская в ход копыта и зубы. Четверо наименее удачливых бродяг уже лежали без чувств на снегу, еще трое нянчили поврежденные конечности.
— Держись, Иголка! Я иду!
— Эй! — заметался по чердаку старьевщик. — Эй! Куда?! Как же наша сделка?! Гобелен?! Золотые?! Эльфийская выделка! Фрея вышивала! Сто гульденов!
Я обернулся и не отказал себе в удовольствии злорадно ухмыльнуться:
— Сделка отменяется! Надо было соглашаться, когда я предлагал тебе десять золотых…
— Но он же тебе нужен? Я готов отложить его…
— Не думаю, чтобы за ним выстроилась очередь желающих купить, — хмыкнул я. — Вообще-то он мне уже не нужен. Я хотел только узнать, как называется город на гобелене. И уже прочел — Бурда… федльсстадюр! Вот! Гай, запомни.
— Издеваешься?! Таких слов не бывает!
— В общем, неважно. — Я достал из кошеля пять золотых. — Гобелен мне больше не нужен. Я готов купить его, чтобы починить и подарить той доброй женщине, у которой ты его когда-то выманил. Для нее это все-таки память. Но моя сентиментальность не стоит ста золотых. Хочешь, возьму его за пять. Не хочешь — трясись над этим «богатством» и дальше. Решай быстрее.
— Согласен!
Сунув пять голдгульденов в потную ладонь старьевщика, я спрятал гобелен под камзол и бросился к краю крыши.
— Иголка! Я опять иду! Иезус Мария!
Совершенно забыв, что на задних лапах у меня сапоги, я немедленно поскользнулся на обледенелой крыше и неуклюже рухнул вниз под мстительное хихиканье старьевщика. К счастью, каким-то чудом попал прямо в седло. Хоть удар и вышиб из меня дух, я все-таки умудрился вцепиться передними лапами в валик из ткани, специально пришитый для меня на седло, и крикнул:
— Ходу, Иголка! Ходу!
— Меня подождите! — Сверху обрушился Гай Транквилл и намертво вцепился в камзол, прихватив когтями и изрядную долю моей собственной шкуры.
— Иезус Мария! Гай, отпусти! Больно же!
— Если я тебя отпущу, мне будет больнее! — возразил петух, нервно оглядываясь на преследующую нас толпу. — Я не хочу закончить жизнь в желудке этого отребья!
— Не трясись, капеллан! — бодро заржала Иголка. — Мы уже почти у Рыночных ворот. Дальше они нас преследовать не посмеют.
Действительно, шагов за сто до Рыночных ворот наши преследователи остановились и, посовещавшись, побрели назад.
— Уф-ф-ф! Оторвались! — Я выпрямился в седле и стал заматывать морду шарфом. — Больше я туда ни ногой! Во всяком случае, пока не получу назад человеческие ноги!
— Это очень мудрое решение! — неожиданно согласился со мной и петух. — Жаль, ты не принял его утром!
— Утром это было невозможно, — пожал я плечами. — Мне было совершенно необходимо заполучить этот гобелен.
— Ты так хочешь порадовать его хозяйку? Не замечал раньше за тобой особой сентиментальности…
— При чем тут?.. А, ты про то, что я сказал старьевщику? Глупости! Конечно, я буду рад преподнести этот маленький подарок фру Бокомялле…
— Бокомялле?!
— Ну да. Я сам удивился, когда узнал, что мать нашего Николаса живет в Бублинге. Хотя, если бы подумал головой, сообразил бы — где ж ей еще жить? Они ведь приехали сюда всей семьей, потом папаша его сгинул в лесах, и куда-то еще переезжать у соломенной вдовы с маленьким сыном не нашлось бы денег. Просто этот балбес Николас ни разу про нее не упомянул, а нам спросить в голову не пришло.
— Так мы, получается, могли еще тогда все узнать у нее?! — сердито воскликнул Гай Транквилл. — Воистину, Николас редкостный глупец!
Я только лапой махнул:
— Вообще-то ничего полезного мы от нее тогда не узнали бы. Я ведь потом разговаривал с ней — после нашего возвращения из Америки Николас как-то пригласил меня в гости. Лодку-то его сожгли, вот он и вернулся под родной кров. Так вот, его мать про то плавание викингов знает еще меньше Николаса. Легенды ведь передавались по мужской линии, как и умение берсеркера. Но кое-что полезное я все-таки узнал. И притом — в нужное время. Расскажи она мне о гобелене до нашего плавания в Южную Америку, я бы не придал рассказу значения — просто не понял бы, о чем речь. Смыслом его наполнил разговор с шаманом…
— Ты нас специально интригуешь, Ко-ко-конрад?! Что за пошлые многозначительные паузы?!
— И правда, капитан! Не тяните кота… э-э-э… простите, я хотела сказать просто — не тяните! — поддержала Гая лошадь.
— Да не тяну я! Просто думаю, как бы объяснить… Помните, шаман рассказал, что рецепт зелья, при помощи которого можно вернуть человеческий облик, был записан на золотых табличках?
— Ну да, что-то такое он говорил, — кивнул Гай Транквилл. — Только ведь их давным-давно украли.
— Точно. И украли их викинги из того самого города, что выткан на гобелене.
— Ну и?.. Я это понял еще из твоей перебранки со старьевщиком. Ты же сказал, что запомнил название и гобелен тебе больше не нужен.
— Гай… Ну сам подумай — в состоянии человек запомнить такое название? Я его и пять минут в голове еле удерживал, а сейчас так уже совершенно не помню.
— Это ты правду сказал, — вынужден был согласиться Гай Транквилл.
— Вот… А главное, на гобелене выткан вид города. Довольно примитивно, к тому же за прошедшие триста лет многое должно было измениться, но это все же лучше, чем ничего.
— Все равно, — проворчал петух, нахохлившись. — Совершенно не обязательно было так рисковать. Мог бы попросить Коллет или Андрэ, чтобы те послали слугу выкупить чертов гобелен…
— Видишь ли, Гай, это ведь не касается Короны. Это мое личное дело. А когда мужчина перестает рисковать и особенно когда начинает перекладывать свои проблемы на других, на нем можно ставить крест.
— Предрассудки, свойственные твоему виду! — отмахнулся от моих слов Гай. — Ты не отвлекайся от главного! Что ты вообще разузнал?
— Не так уж и много, — признался я. — Фру Бокомялле постаралась вспомнить все, что ей рассказывали, но… Иезус Мария! Это еще что?!
Рыночная площадь кипела. Собственно, для рынка это нормальное состояние, но на этот раз ажиотаж, коим были охвачены и торговцы, и покупатели, не имел никакого отношения собственно к торговле. Все, кто мог, устремлялись к Западным воротам, сопровождая бег обычными для подобной ситуации криками «Бежим!», «Скорее!» и «Там ТАКОЕ!!!». Даже обремененные ответственностью за прилавки и разложенный на них товар торговцы хоть и не покидали своих мест, но старались забраться на телеги и навесы, чтобы разглядеть, что же происходит у Западных ворот.
