Присяжные начали занимать места, но я не обращал на них внимания. Подготовка к тому моменту, когда присяжные должны решить судьбу человека, всегда вызывает у зрителей или мурашки по всему телу, или сосущее чувство под ложечкой, но только не у меня. Мой мозг лихорадочно работал, я сверлил глазами затылок обвиняемого, тщетно пытаясь заставить его обернуться. Когда судебный пристав произнес: «Встать, суд идет», присутствующие вскочили, но я немного замешкался. Судья сел, велев нам последовать его примеру, что мы и сделали. Я могу рассказать, что произнес секретарь и что судья спросил у старшины присяжных, лишь благодаря тому, что это рутинная процедура, так как на самом деле пропустил все мимо ушей, снова сосредоточившись на своей цели.
Первые слова, которые мне действительно удалось услышать, произнес старшина жюри присяжных:
– Мы считаем, что подсудимый виновен в предъявляемом ему обвинении, а именно в убийстве первой степени.
Публика зашумела, по залу пронесся ропот и приглушенные шепотки. Женщина за моей спиной захихикала. По крайней мере, мне так показалось. Я сосредоточился на своей цели и не ошибся. Внезапно он порывисто вскочил с места и обвел дерзким, ищущим взглядом зал заседаний, на секунду остановившись на мне. Но затем охранник взял его под руку и, развернув, усадил на место, а Альберт Фрейер встал и потребовал опросить присяжных.
В такие минуты зал обычно замирает, но мне некогда было рассиживаться. Опустив голову и прижав ладонь ко рту, точно меня вот-вот стошнит, я вскочил с места и припустил по проходу к выходу. Ждать еле-еле ползущий лифт было невмоготу, и я кубарем скатился с лестницы. На улице уже несколько человек пытались поймать такси, поэтому я, пройдя квартал чуть южнее, вскоре нашел свободную машину и дал водителю свой адрес.
Время я рассчитал практически идеально. В 17:58 я нажал на кнопку звонка, и Фриц, сняв с входной двери цепочку, впустил меня в дом. Ровно через две минуты Вулф должен был спуститься из оранжереи. Фриц проводил меня в кабинет, по дороге доложив, что звонил Сол, который встречался с тремя П. Х., но все впустую. Тем временем в кабинет вошел Вулф и сел за письменный стол, а Фриц удалился.
Вулф поднял на меня глаза:
– Все в порядке?
– Нет, сэр! – с чувством произнес я. – Не в порядке. У меня имеется стойкое ощущение, что Пол Херолд, он же Питер Хейс, только что признан виновным в убийстве первой степени.
Вулф задумчиво пожевал губами:
– Он что, произвел на тебя такое сильное впечатление? Сядь. Ты ведь знаешь, я терпеть не могу вытягивать шею.
Я плюхнулся на стул, развернувшись лицом к Вулфу:
– Ну, я еще очень деликатно донес до вас новости. И это вовсе не впечатление. Это факт. Хотите узнать подробности?
– Да. Те, что относятся к делу.
– Итак, первое. Когда я вышел из дому, за мной увязался хвост. Кстати, тоже проверенный факт, а не впечатление. У меня не было времени играть в игрушки и припирать мужика к стенке, поэтому я от него отделался. По крайней мере, в центр он за мной не последовал. Если, конечно, это имеет значение.
– Дальше, – пробурчал Вулф.
– Когда я попал в зал суда, присяжные еще совещались, но вскоре вернулись. Я сел впереди, в третьем ряду. После того как подсудимого ввели в зал, он прошел буквально в двадцати футах от меня, и я его рассмотрел, но лишь мельком. В основном вполоборота и в профиль. Словом, я не был уверен. Даже готов был бросить монетку. А потом он сел спиной ко мне. Однако, когда старшина присяжных огласил вердикт, подсудимый вскочил и оглядел зал, и было в его взгляде нечто такое, некий вызов… Короче, одно лицо с тем парнишкой на вашем фото. Наденьте на него академическую шапочку, черный балахон, сделайте на одиннадцать лет моложе – и получите Пола Херолда. Я встал и вышел вон. Кстати, еще одна деталь. Адвокат Альберт Фрейер, которому я сказал, что Питер Хейс нас не интересует, видел меня в зале судебных заседаний. Он жутко разозлился и сказал, что мы еще о нем услышим.
Вулф внимательно на меня посмотрел и тяжело вздохнул:
– Проклятье! Впрочем, нас наняли, чтобы найти Пола Херолда. Итак, мы можем сообщить мистеру Херолду, что мы свою работу выполнили?
– Нет. Я, конечно, уверен. Но все же не настолько. Мы сообщаем мистеру Херолду, что его сын осужден за убийство, наш клиент приезжает из Омахи, чтобы увидеть своего отпрыска за тюремной решеткой, и говорит: нет. Вот будет здорово! Лейтенант Мёрфи собирался похихикать над этой историей. Но тогда это уже будет не хихиканье, а лошадиное ржание. Не говоря уже о том, как мне достанется от вас. Нет, так не пойдет.
– Выходит, мы в патовой ситуации?
– Отнюдь. Оптимальный вариант, если вы навестите парня, поговорите с ним, а там уж сами решите. Но поскольку вы отказываетесь от поручений за пределами дома, а парень явно не расположен к непринужденной беседе, полагаю, мне придется взять это на себя. Я имею в виду поручение. Ваша задача – устроить мне свидание с заключенным.
Вулф нахмурился:
– Арчи, у тебя есть особые дарования. Меня всегда восхищала твоя изобретательность в преодолении барьеров.
– Меня тоже. Но даже мои возможности небезграничны. Я как раз думал об этом на обратной дороге в такси. Кремер, или Стеббинс, или Мандельбаум, или кто-нибудь еще из госслужащих быстро прознают, что к чему, и сообщат об этом Мёрфи, ну а тот сразу перехватит инициативу, и если это действительно Пол Херолд, то все лавры достанутся Мёрфи. Здесь требуются дарования покруче моих. А именно ваши.
Вулф недовольно хрюкнул. Позвонил, чтобы Фриц принес пива.
– Полный отчет, пожалуйста. Все, что ты видел и слышал в зале суда.
Я повиновался. Впрочем, это не заняло у меня много времени. Когда я закончил на том эпизоде, как поспешно покинул зал, когда секретарь опрашивал жюри, Вулф потребовал «Таймс» с репортажем о ходе судебного процесса. Я снова залез в шкаф и достал все номера газеты начиная с двадцать седьмого марта и кончая сегодняшним числом. Вулф принялся за первые репортажи из зала суда, я, со своей стороны, решив, что сделаю это не хуже, начал с последнего номера и пошел в обратном порядке. Итак, Вулф дошел до номера за второе апреля, а я – до номера за четвертое апреля, и мы вот-вот должны были столкнуться лбами. Но в этот момент кто-то позвонил в дверь. Я пошел в прихожую и через одностороннюю стеклянную панель во входной двери увидел знакомый мешковатый плащ цвета мокрого асфальта и черный хомбург, которые мне довелось уже дважды лицезреть за сегодняшний день. Я вернулся в кабинет и сообщил Вулфу:
– Он сдержал слово. Альберт Фрейер.
Вулф удивленно поднял брови.
– Ладно, впусти его в дом, – буркнул он.
Глава 3
Адвокат так и не побрился, что с учетом сложившихся обстоятельств было вполне простительно. Полагаю, Альберт Фрейер, желая поставить Вулфа на место, не подал ему руку, когда я провел его в кабинет и представил, но тут адвокат явно просчитался. Вулф не принадлежал к числу любителей обмениваться рукопожатиями.
