class="p">Голос звучал истерично, безумно. Распаленная наркотиками, алкоголем, а теперь еще и предательством, Лисса казалась одержимой.
- Лисса, - начал Раду. - Милая. Успокойся...
- ЗАТКНИСЬ НАХУЙ!!! - затем перекошенное лицо метнулось к Кэсси. - А ты, вероломная сука! Моя родная сестра!
Губы Кэсси едва шевелились.
- Я... прости, - пискнула она. – Я...
Лисса вся дрожала. Ее лицо было ярко-розовым, глаза излучали ненависть поверх струящихся слез.
- Ну и черт с вами обоими! - раздался еще один крик, и через секунду она расстегнула молнию на сумочке и вытащила маленький пистолет.
- Срань господня! - закричал Раду и бросился бежать.
Бам!
Кэсси закричала, и весь мир обрушился на нее. Пуля попала Раду прямо в затылок. Он упал ничком, лицом вниз. Через несколько секунд вокруг его головы и плеч образовалось страшное количество крови.
Красное лицо Лиссы повернулось. Пистолет был направлен в лицо Кэсси.
- Прости, прости меня! - всхлипывала Кесси.
- Моя родная сестра... - голос Лиссы мог бы быть предсмертным хрипом, а глаза, которые смотрели вниз, уже казались мертвыми. - Как ты могла так поступить со мной?
Лисса приставила пистолет к своему виску.
- Нет!!! - Кэсси закричала и бросилась вперед.
Она обняла Лиссу за плечи, попыталась схватить пистолет, но тут же остановилась.
Бам!
Лисса рухнула замертво, а Кэсси отшатнулась назад, ее лицо и грудь были забрызганы кровью, мозговой тканью и осколками костей.
Кэсси упала на колени и кричала, пока не потеряла сознание.
Глава 2
1.
Она резко выпрямилась, ее сердце бешено колотилось, готовое выпрыгнуть из груди. Ее руки судорожно натянули простыни, чтобы стереть кровь и мозги с лица.
Она задрожала, беззвучный крик сорвался с ее губ, и она упала на подушки. Ее сердцебиение замедлилось, она посмотрела на простыни.
Никакой крови.
Никаких мозгов.
Просто воспоминание.
Прошло два долгих года, а кошмар по-прежнему преследовал ее по меньшей мере раз в неделю. Лучше, чем каждую ночь, - напомнила она себе, и так было до тех пор, пока они не переехали сюда. После самоубийства Лиссы психические проблемы Кэсси усугубились – не только повторяющимся кошмаром, но и дальнейшей интроверсией: две неудачные попытки самоубийства и бесконечные месяцы в психиатрической больнице, в которой психотропные препараты превратили ее в пускающее слюни и гадящее себе в штаны растение. Шрамы на ее тонких запястьях были единственным ощутимым результатом. Групповая терапия, гипнотическая регрессия и наркоанализ также потерпели неудачу. По иронии судьбы, это была идея ее отца – порвать со всем этим.
- К черту всех этих сумасшедших докторов, - сказал он однажды несколько месяцев назад. - Давай просто уберемся из города, из этого аквариума с акулами. Может быть, это будет лучшим лекарством для нас обоих.
У Кэсси не было причин возражать, и тогда ее отец, довольно известный Уильям Ф. Хейдон, управляющий партнер третьей по величине юридической фирмы в стране, оставил свой влиятельный – и очень прибыльный – пост, написав заявление об отставке в одно предложение. Правоведческие круги власти в Вашингтоне пережили юридический эквивалент большого судорожного припадка, и ее отец больше никогда не возвращался в фирму. Ясно, что два незначительных сердечных приступа и повторная ангиопластика показали ему свет.
- Каждый день на земле – хороший, дорогая, - сказал он ей. - Не знаю, почему мне потребовалось столько времени, чтобы понять это. У нас есть все, что нужно. Кроме того, меня тошнит от шофера, меня тошнит от ежедневных обедов в "Мэйфлауэре", а "Redskins"[8] – вообще отстой. Кому нужен этот город?
- А как же твои друзья в фирме? - спросила она, и он только рассмеялся в ответ.
- В юридической фирме не бывает друзей, Кэсси, только акулы, которые, не задумываясь, вонзят тебе нож в спину. Жаль, что я не вижу, как они дерутся из-за большого куска сырого мяса, который я оставляю у них на коленях. Держу пари, эти кровопийцы дерутся даже за мой офисный стул.
Ее все устраивало; неуверенность самой Кэсси не позволяла ей заводить настоящую дружбу. В любом случае, кому захочется тусоваться с кем-то, постоянно наполовину одурманенным психотропными препаратами? Какой парень захочет встречаться с "королевой Торазина"? И городская готическая тусовка была для нее теперь мертва.
Она знала, что никогда больше не сможет войти в другой готический клуб, потому что они только напомнят ей о Лиссе.
План её отца сработал. С того самого дня, как они переехали в Блэкуэлл-Холл месяц назад, ее эмоции, казалось, начали уравновешиваться. Сны о смерти сестры свелись практически на нет. Страх перед встречей с психиатром испарился, она больше к ним не ходила. Высвобождение из батареи антидепрессантов и других психофармацевтических препаратов омолодило ее до такой степени, что она находила это удивительным.
Она чувствовала себя живой, трепещущей, более живой, чем когда-либо она себя помнила.
Может быть, все действительно наладится, - подумала она. - Может быть, когда-нибудь я это переживу, и у меня будет настоящая жизнь.
Она быстро поняла, что один шаг за раз – лучший способ справиться с ситуацией.
Она соскользнула с высокой кровати с балдахином, раскрыла тяжелые шторы и тут же прикрыла глаза рукой. Резкий солнечный свет, казалось, ворвался в комнату. Она открыла французские двери и вдохнула свежий воздух. Стоя на балконе в одних трусиках и лифчике, она не испытывала никаких стеснений. Кто это увидит? В Вашингтоне это было бы совсем другое дело. Но здесь было совершенно другое место. Все, что могло видеть её наготу, были холмы и далекие пастбища. Солнце поднялось над вершинами Голубого хребта в сотне миль отсюда; с перил взлетели птицы, когда она вышла.
Это была действительно чуждая среда: Кэсси предпочитала ночной городской пейзаж, а не утреннее солнце, сияющее над сельхозугодьями и лесами. Но она не собиралась жаловаться. Тихая сельская местность была тем, что ее отец жаждал для своей собственной реабилитации – Кэсси просто должна была привыкнуть к этому. Нищие не могут выбирать, - напомнила она себе. - Это лучше, чем вид из окна психушки.
Хотя ей не хватало отцовской любви к деревенским пейзажам, она очень любила этот дом. Блэкуэлл-Холл, как его называли, возвышался над сотней акров заброшенных пастбищ на вершине приятно поросшего лесом холма, известного как Блэкуэлл-Хилл. Ручей Блэкуэлл журчал у подножия холма, впадая в болото Блэкуэлл. Когда Кэсси спросила, кто такой Блэкуэлл, ее отец небрежно ответил:
- Кому какое дело? Наверно, какой-нибудь магнат с плантаций еще
