Книга Её цветочки - Шеннон Морган

Она бегло просмотрела страницы, в которых описывались события, произошедшие в несколько следующих десятилетий.

– «В 1542 году Томас взял в жены Элизу Эшберейнер, дочь его конкурента в Хоксхеде, и таким образом объединил два процветающих предприятия в одно, ставшее одним из самых крупных в Камбрии. С рождением их первого сына, Ричарда, появившегося на свет в первый год их брака, было положено начало династии Туэйтов».

Фрэнсин листала страницы.

– Я не испытываю никакого желания читать всю эту писанину, посвященную шерстяной промышленности. Ведь в ней – силы небесные! – целых двадцать семь страниц.

Она начала листать медленнее, затем прочла:

– «По мере того как предприятие Томаса расширялось, росла и его семья. К 1558 году, когда от инфлюэнцы умерла королева Мария, Элиза родила ему четырех сыновей. К несчастью, позднее, родив девятерых мертворожденных дочерей, Элиза умерла в родах…» Что ж, мы хотя бы точно знаем, что ты, Бри, не была дочерью Томаса Туэйта. У него имелись только сыновья. Как ужасно это, должно быть, было для Элизы…

Она продолжила листать страницы, бегло просматривая их.

– И он умер через два года после нее, не женившись вторично. Но я уверена, что ты тоже Туэйт. Это очевидно, раз ты привязана к этому дому… Ну хорошо, не к дому, а к дубу в его дворе, – согласилась она, когда Бри, которая передвинулась к окну, в знак протеста смяла занавески.

Хотя Фрэнсин редко видела или слышала Бри, этот маленький призрак определенно умел производить впечатление. Воображаемый друг, которого она придумала себе в детстве и от которого так и не избавилась, сказали бы недоброжелатели. Но Фрэнсин была совершенно уверена, что Бри – это призрак, привязанный к дому не без причины, хотя в чем заключается эта причина, она еще не установила. У нее даже не было уверенности в том, что ее действительно зовут Бри, но Фрэнсин называла ее так всегда и, будучи близко знакома с этим призраком всю свою жизнь, хорошо понимала все нюансы настроений Бри и почти что видела воочию, как та пожимает плечами, хмурится или со злости высовывает язык.

Бри была ее единственной подругой.

По кухне пронесся сквозняк, свидетельствующий о предвкушении. Фрэнсин покачала головой – она не понимала, почему Бри так возбуждена. Она закрыла старинный том истории семейства Туэйт за несколько веков, который нашла в фамильной библиотеке и который читала только тогда, когда на нее нападало такое настроение, потому что Бри была права – эта история была трудна для чтения.

Она встала и, подойдя к окну, раздвинула занавески. Сад сверкал под бледной луной. Изморозь усеивала чуть наклонную лужайку, спускающуюся к лабиринту из кустов рододендронов, который отделял сад от окружающего его леса Лоунхау. Перед рододендронами располагались цветочные клумбы, которые летом пестрели разноцветьем красок, но сейчас, когда ощущались еще только первые пощипывания весны, пребывали бурыми и безжизненными.

– Сегодня утром я видела первый подснежник, – сказала Фрэнсин, обращаясь к теплому воздуху рядом с ней. – Но крокусы еще не проклюнулись.

Воздух ответил безразличным пожатием плеч.

– Интересно, когда же приедут эти постояльцы, – продолжила она, глядя на подъездную дорогу. – Марджори говорила, что они прибудут сегодня, но ведь сейчас уже пробило десять часов.

Летом она сдавала внаем комнаты в силу необходимости. Ее дом был слишком велик для одного человека, и содержать его было дорого. Во многих отношениях она обеспечивала себя сама. Ее огород весь год снабжал ее достаточным количеством овощей, у нее имелись также хорошие куры-несушки, стадо коз, несколько ульев, стоящих на опушке леса, и корова. Но в этом современном мире ей требовались и другие вещи, такие как канализация, водопровод и электричество. Вырастить их она не могла и потому сдавала комнаты внаем, как до нее делала мать. У нее никогда не было недостатка в желающих пожить в ее доме, поскольку туристы валом валили в Озерный край, чтобы полюбоваться его красотами, которые сама Фрэнсин принимала как данность.

Туман рассеялся, и поверхность озера Эстуэйт блестела под лунным светом, льющимся сквозь безлистные кроны деревьев леса Лоунхау. Это была идиллическая картина, достойная отображения в стихотворении Вордсворта, хотя сама Фрэнсин не любила стихи этого знаменитого поэта, жившего в Озерном краю, поскольку всегда считала, что он мог бы выбрать для воспевания какой-нибудь более достойный предмет, чем нарциссы, если б только удосужился узнать, насколько они ядовиты.

Оконное стекло задребезжало, и за поворотом подъездной дороги показался свет мощных фар.

– Ну вот, видишь? Они приехали, так что зря ты беспокоилась, Бри. – Фрэнсин торопливо прошла в вестибюль, слыша пронзительный смех Бри, открыла входную дверь и увидела подъехавший к парадному крыльцу белый автофургон.

– И смотри, не озорничай, пока они здесь, – строго сказала Фрэнсин. – Своими дурацкими выходками ты и так отпугнула достаточно постояльцев, а нам очень нужны деньги, чтобы отремонтировать фронтон[9]. Так что веди себя прилично, иначе я выгоню тебя на твой дуб. – Она часто повторяла эту угрозу, но никогда бы не выполнила ее, потому что слишком любила Бри, чтобы причинить ей вред.

Смех тут же затих.

Набрав в грудь воздуха, чтобы собраться с духом, Фрэнсин велела:

– А теперь сгинь. – Она подождала, пока не ощутила чувство пустоты, которое испытывала всегда, когда Бри не было рядом, затем вышла на крыльцо. Справа и слева от него росли рябины, и их ветки уже были усыпаны крупными пушистыми почками.

Она стояла совершенно неподвижно, охваченная тревогой, и гадала, что же ей сказать, одновременно желая, чтобы ей не надо было ничего говорить.

– Сколько же времени нужно, чтобы выйти из машины? – проворчала она и рассеянно сняла с двери гирлянду, сплетенную из веток самшита, ежевики, рябины и плетей плюща. Листья были уже так сухи, что крошились, когда она касалась их, – а раз они утратили свежесть, то гирлянда уже ни от чего не защитит.

Двери автофургона хлопнули, разорвав тишину морозного вечера. Фрэнсин плотнее запахнула шаль на своей худой груди.

К ней легкой пружинистой походкой шел высокий чернокожий мужчина, за ним следовал крупный нескладный парень с копной ярко-рыжих волос.

– Вы Фрэнсин Туэйт? – голос у мужчины был низкий, и говорил он с мелодичным акцентом уроженца Карибских островов.

– Да, это я.

Он улыбнулся. Это была мягкая улыбка, и она не только тронула его губы, но и дошла до его карих глаз. К удивлению Фрэнсин, ее костлявые плечи слегка расслабились. Он был ненамного старше ее, возможно, ему