Троицы и оканчивающегося уже во время Петрова поста. К этому празднику народ готовился заранее. Все собирались на одной из воронежских площадей — они ждали появления Ярилы. Обычно эту роль исполнял красивый молодой человек, его обвешивали колокольчиками и цветами, а на голове у него был надет бумажный колпак. Появление Ярилы служило сигналом к началу праздника. Он плясал — к нему присоединялись и другие плясуны, на площади открывалась палатка, в которой продавали алкоголь; вслед за плясками и выпивкой начинались и кулачные бои.
Когда увещания святителя против этого праздника не дали никаких результатов, он сам 30 мая 1765 года отправился на площадь. Вот как он рассказывал об этом: «Увидел я, что множество мужей и жен, старых и младых, и малых детей из всего города на то место собралося; между сим множеством народа я иных увидел почти бесчувственно пьяных; между иными ссоры, между иными драки увидел, иных раненых, иных окровавленных усмотрел; приметил и плясания жен пьяных с скверными песнями; а посреди всего сего беззаконного безумных людей торжества стоит кабак в палатке, от которого беспрестанно выносят вино и друг друга потчуют и упиваются». [7]
Святитель Тихон выехал на середину площади и обратился к народу с гневным увещанием, которое сильно потрясло собравшихся. Известно, что несколько человек после проповеди святителя не только оставили языческие праздники, но и вообще мир, удалившись в монастыри. В любом случае с появлением святителя праздник был закончен.
На следующий день святитель собрал у себя местное духовенство и первых лиц города и обратился к ним с призывом — приложить все усилия, чтобы искоренить языческие праздники в Воронеже. Но и на этом святитель Тихон не остановился. В ближайшее воскресенье он по окончании богослужения в кафедральном соборе обратился к собравшимся с проповедью, в которой увещал всех оставить языческие праздники. Впоследствии по желанию святителя сказанное им слово было напечатано и разослано по всей епархии для чтения в храмах. Святитель распорядился собрать всех участников праздника и взять с них подписку больше не участвовать в подобных безобразиях.
Но не все были довольны духовной ревностью святителя Тихона, у многих это вызвало раздражение. Им казалось, что святитель лезет не в свои дела — пусть увещает попов и диаконов, а мирских людей оставит в покое. Такое мнение высказывалось и святителю, когда в мягкой, когда и в резкой форме. Особенно ярко это проявилось в делах, связанных с искоренением раскола.
Святитель посылал комиссию туда, где, как ему сообщали, обосновались раскольники, дабы выявить их, увещать оставить раскол; если же они не соглашались, их отправляли в Воронеж. Там их ждало увещание от святителя и гражданских властей, если же они и в этом случае продолжали упорствовать, с ними поступали согласно закону. Во многих областях Воронежской губернии это давало свои плоды, но не на территории Войска Донского. Представители войсковой канцелярии старались выдворить комиссии, присланные святителем Тихоном со своей территории, а на него самого жаловались в Военную коллегию. В результате работа комиссии была парализована, а святителя Тихона обвинили в том, что он возмущает народ.
Святитель принимал такое отношение близко к сердцу, и это не могло не отразиться на его здоровье. В конце концов после трех лет служения на Воронежской кафедре, не видя конца и края проблемам, он в марте 1766 года вновь подает прошение об увольнении на покой.
Уход на покой
Святителю Тихону снова отказали в увольнении, и он продолжил заниматься епархиальными делами, не оставляя, однако, мысли о том, что в монастырском уединении ему было бы лучше.
В последний период пребывания на Воронежской кафедре перед святителем Тихоном стояли те же проблемы, что и в начале, и он все с тем же усердием занимался их решением. Так в это время он достраивал кафедральный собор во имя Архангела Михаила. Впоследствии его преемнику останется только освятить великолепный кафедральный собор. В это время был практически укомплектован преподавательский и административный состав семинарии, так что на будущее время Воронежская епархия была обеспечена образованными священно- и церковнослужителями.
И по-прежнему святитель Тихон стремился усовершенствовать душевное состояние клира и паствы, вновь и вновь наталкиваясь на непонимание и противодействие. Так именно в этот период святитель, совершая очередной объезд епархии, наткнулся на тетрадки с молитвенными заговорами, как оказалось, имевшие большую популярность не только у мирян, но и у духовенства. Узнав об этом, он вновь рассылает по приходам наставления, в которых предостерегает клир от подобных увлечений, противоречащих учению Православной Церкви.
Его проповеди в этот период становятся более резкими и обличительными, причем он обличает не только увлечения языческими обычаями, но и немилосердие к ближним, стяжательство, неправедное приобретение, коррупцию. Несмотря на то, что святитель Тихон никогда не переходил на личности, его обличения раздражали паству, в том числе и людей влиятельных. Они неоднократно писали в Синод, жалуясь на нападки святителя. В Святейшем Синоде хода таким жалобам никогда не давали, зная духовную ревность святителя, но от него не могло скрыться недоброе отношение паствы. Это окончательно расстроило нервы святителя Тихона и летом 1667 года он пишет прошение императрице, прося у нее увольнения на покой.
Так же как и члены Святейшего Синода, императрица долго колебалась; она знала деятельность святителя и считала ее благотворной, направленной на процветание Воронежского края. Почти полгода она не подписывала указ об увольнении святителя на покой, но, взяв себе за правило не удерживать человека на неугодной ему должности, она в конце концов приказала направить святителю указ об увольнении, назначить ему пенсию в пятьсот рублей и позволить проживать в любом из монастырей Воронежской епархии.
В январе 1768 года святитель Тихон получил приказ об увольнении на покой. Он тут же сдал все дела и отправился в Спасо-Преображенский Толшевский монастырь, расположенный в сорока верстах от Воронежа на берегу реки Усмани. Святитель очень любил эту пустынную обитель и надеялся провести там остаток жизни.
Здесь святитель Тихон смог, наконец, жить размеренной монастырской жизнью. Он молился в монастырском храме, пел и читал на клиросе, трапезничал вместе с братией, ночью также приходил в храм и молился в тишине.
Однако и эту размеренную жизнь отравляли сырой болотистый климат и сложные отношения с настоятелем обители игуменом Серафимом, сочувствующим старообрядцам. Поначалу святитель старался не обращать внимания на эти неприятности. Он смог более-менее спокойно пережить весну и лето, но осенью и зимой его здоровье окончательно расстроилось от сырого и влажного климата. Также были сложности и в отношениях с настоятелем монастыря —
