Книга Остров Терезы - МД

неизменно была в одном и том же синем платье. К этому выводу я пришла, разглядывая три визитных карточки. Это было в конце первой недели, я вернулась с экскурсии, и регистратор гостиницы вместе с ключом передал мне три небольших ламинированных листа мелованного картона. На каждом значились незнакомое имя, фамилия, титул и должность, а также мостились, мешая друг другу, завитки, линейки и другие украшения. На следующий день я спросила у Бона, что это значит, и он пояснил:

— С вами хотят познакомиться. Должен признаться, вы произвели впечатление! Сразу трое аристократов просят вас навестить их, чтобы познакомиться лично.

— Я должна пойти?

— Если желаете считаться благовоспитанной.

Мне не пришлось задумываться. Я не могла себе позволить опорочить имя моей семьи. Поэтому, перед экскурсией, мы отправились на почту, и я телеграфировала в Лог, чтобы мне выслали дополнительные средства. На следующий день вместо увлекательной прогулки по городу я, с помощью Бона, выбирала и заказывала ткани и платья, подходящие «для первого знакомства», как выразился стюард. В начале следующей недели я навестила три аристократических дома: Камю, Палеи Джали. Эти дома не принадлежали к высшему кругу светской элиты, более того, имели довольно узкие связи и никак не относились к магическим кругам. Тем не менее, я нашла этих эльфов довольно приятными и даже интересными. В разговоре меня удивляло, как такие утончённые натуры, от рождения связанные с природой и красотой, могут столь бессмысленно тратить жизнь. По большому счёту, их заботы сводились к эффекту, который они производили или могли произвести на «окружение», и покупке всех подряд модных дорогих вещей, не разделяя предметы искусства и быта. В последнем из домов, Джали, молодая хозяйка дома пригласила меня на ужин для «а пети», т. е. узкого круга.

Закончив визиты, я поручила Бону продать мои платья — мне хотелось вернуть хотя бы часть их стоимости, к тому же, не имело смысла надевать их второй раз. Бон справился с задачей превосходно, мне вернулась почти полная стоимость, однако всю её, прибавив ещё немаленькую сумму, мне пришлось потратить на новый наряд — для вечера, на который меня пригласила госпожа Джали.

В дальнейшем в моей столичной жизни оставалось всё меньше времени и желания для развития души, магии и ума, и всё больше сил и внимания тратилось на общение, выбор нарядов и вечеринок или завтраков, пьес или магазинов, куда меня пригласили. Больше всего меня удивляло, как много мужчин и женщин вдруг стали называться моими «а», то есть приятелями. Все они отчего-то находили меня остроумной, «ами», т. е. интересной, достойной более близкого общения. Различные семьи в той или иной степени оказывали мне покровительство, три семьи были особенно и постоянно добры ко мне, выражая свою симпатию дорогими подарками и рекомендательными знакомствами с лучшими ремесленниками города. Мне более не приходилось самой оплачивать наряды, прокат или покупку драгоценностей, экипажей и даже «лёрэ», т. е. завтрак, обед или ужин в ресторане. Из государственной гостиницы я переехала в «бельетаж», т. е. сняла этаж в частном доме с пансионом. В моём новом кругу было неприлично жить в государственной гостинице, тем более — имея столько связей и столь уважаемых покровителей. Триумфом моей светской жизни стал небольшой приём, для которого я наняла двухэтажный домик в простодушном стиле, весь укрытый зеленью плюща и розовых кустов, и камерный оркестр духовых инструментов. В столице потом говорили: «Не ожидал, что дудка может быть столь благозвучна».

Мою жизнь поглотила суета, и мелочность была уже рядом. Судебный процесс, которого поначалу я ждала с таким нетерпением, прошёл незаметно, даже скучно, вызвал у меня не больше эмоций и мыслей, чем ежедневный визит в миграционную контору, в которой я подтверждала, что нахожусь в городе. Гномы, 13 живодёров, 2 связных и три главаря (Глёльм, Чар и Гуль) были признаны виновными в браконьерстве и незаконной трудовой деятельности на территории частных владений. Живодёров приговорили к смертной казни — все они были отправлены на съедение драконам. Связные были приговорены к каторжным работам. Глёльм, Чар и Гуль были осуждены на исправительные работы в международной изобретательской лаборатории гномьего королевства Цыга (откуда были родом братья). Самым тяжёлым ударом для них, бесспорно, был пункт в приговоре, по которому их гениальные изобретения — компрессионная камера и Ходун, изымались из их авторства и владения и переходили в полную собственность Научного сообщества, с приоритетом в пользу международной цыгской изобретательской лаборатории.

Некоторое время после процесса моё имя регулярно появлялось в прессе и пользовалось особой популярностью в аристократической среде. Я получила ворох приглашений к знакомству, посетила самые престижные дома столицы, обзавелась «а» среди высшей аристократии. Генеральный Прокурор пригласил меня на ужин в виде бала. Почти три месяца прошли в таком сумбуре, что я едва отдавала себе отчёт в том, где я, что и зачем делаю. Бессонные ночи, утренние променады, т. е. прогулки, дневной сон урывками и бесконечная воронка новых лиц, имён, мест… Я не знаю, как сложилась бы моя судьба дальше, но 24 октября, утром, просматривая почту, я увидела письмо с острова Терезы. Дом Ратэ выражал благодарность за мою роль в освобождении острова от незаконных деяний преступников, смелость, повлёкшую меня в Столицу, и решимость, давшую дойти до конца и предстать перед судом в роли ключевого свидетеля обвинения. Семья Ратэ приглашала меня в на Остров в качестве почётной гостьи… Я пересказываю это письмо, но не могу воскресить ту бурю эмоций, чувств и воспоминаний, смешанных с нечётким, но сильным предчувствием, которые охватили меня в ту минуту. В моей памяти, как наяву, воскресли Мастер, химико-магическая лаборатория, Милена, чарующий дремучий лес, окружённый изумрудными пашнями… Мне хватило недели, чтобы попрощаться со всеми своими знакомыми, распорядиться небольшим имуществом и закрыть все дела и счета. 31 октября я взошла на борт «Адели» — безудержно, будто заклятьем, влекомая на остров Терезы.

Первое возвращение на остров Терезы

На этот раз мне не повезло попасть на дирижабль — он отбыл из Асафетиды днём ранее. Поэтому до острова я добиралась сначала ветровым паромом, затем поездом и, наконец, на корабле. Это было долгое, утомительное, двухнедельное путешествие, наполненное до краёв моего терпения постными разговорами, шёпотом за спиной, тусклой, отгремевшей, но ещё не забытой славой и подчёркнутой вежливостью незнакомых и ненужных мне лиц. Наконец, мы причалили. У пирса меня встречала сама госпожа Ратэ, незнакомый мне эльфийский мужчина, которого Милена держала под руку, и господин Эрэн. Госпожа Милена очень тепло приветствовала меня. Она напомнила мне, что я уже встречалась с Эреном, и заметила, что