и траншеи перекрывались, а на них устанавливалась «индивидуальная для каждого клиента» плата за вход — так организовывали многочисленные мелкие банды и, в простоте слов, занимались вымогательством.
Однако, у него было практически нечего брать. Вернее, он бы ничего не отдал из того, что имел, даже если бы очень настаивали: старый джип, который он припрятал в посёлке Линн, что находился в непосредственной близи к Хоупу; карты последнего издания (тридцать седьмого года) — поистине бесценная вещь; компас; огниво; механические часы с трещиной на стекле и протёртым ремешком; винтовка; револьвер; тесак; нож; бронежилет; патроны; еда — базовый набор выжившего наёмника в Новом мире.
Проехав абсолютно пустую центральную дорогу и, скорее всего, разграбленный до нитки город, Хантер увидел впереди то, чего и боялся — мост через реку Уайт Ривер. Покрытый колючей проволокой с холмов, полной застрявших костей и жил, загороженный стальными стенами с бойницами внутри, что ближе к краю моста только увеличивались в размерах, и трёхметровыми воротами на цепях, в центре коих висела проржавевшая от времени табличка «Платная дорога». Вся эта конструкция была сделана из не очень хорошо сваренных стальных пластин, балок, перегородок, кусков дверей и даже номерных знаков — частей старого города. Где-то даже была ещё не облезшая краска, а на стенах красовались вывески из кафе и баров.
— Тормози! — раздалось из одной из бойниц.
Наёмник не стал перечить и медленно остановился у самых ворот. Трезво расценивая ситуацию, он решил подчиняться. В конце концов, он был в меньшинстве и в проигрышной позиции. Тем более, что за такими воротами обычно следовал целый лагерь, который занимал весь мост, оставляя одну полосу для проезжих. Люди выпивали всю кровь из таких мест — жили там до той поры, пока мост не разваливался или их не выбивали другие.
— Назови себя! — послышался женский голос.
— Уильям из Джонсборо. Один, без попутчиков, — умеренным тоном ответил он и закашлялся.
Спустя минуту непродолжительной тишины в стенах начало раздаваться отчётливое эхо от ударов — двери. Один десяток за другим. Учитывая то, что кроме этих стен лагерь больше не имел защиты, они строились по высшим меркам безопасности. За воротами послышались лязг стали и звон цепей. Тяжёлые, тяжелее любого универсала, затворы спали с огромных дверей, и они начали подниматься, но вдруг где-то на уровне пояса всё внезапно затихло. Сквозь лобовое стекло наёмник видел утонченный женский силуэт вплоть до талии. Она стояла неподвижно и смотрела куда-то в сторону стен, пока к ней не присоединилась пара рабочих джинсов, отрезанных до колен.
— Кто там, женщина? Сколько их? Оружие есть?
— Одна машина. Водитель говорит, что попутчиков не везёт, но вооружён он до зубов, — Хан едва-едва слышал речи через боковое окно. — Зовут его, вроде, Уильям. Уильям из Джонсборо, — она ответила и погрузила весь мир на несколько мгновений в тишину.
— Уилл?! — раздался внезапно пропитый старческий крик. — Это ты, ублюдок?!
— Кто?.. — удивился водитель в ответ. — Да нет… Да ладно…
Пока огромные стальные пластины со страшным скрипом продолжали подниматься, на их место твёрдой походкой ступили мужские ноги, обутые в сандалии, сквозь тень выглянула грязная клетчатая рубашка красного цвета с наполовину оторванным воротником, а довершала всё это джинсовая кепка с незамысловатой белой надписью.
— Уильям из Джонсборо, — промолвило всё ещё покрытое тенью лицо, — с пушками! Кто бы мог подумать! Последний раз, когда я тебя видел, ты вроде бы божился, что даже не хочешь прикасаться к оружию.
— А когда я в последний раз видел Хэнка из Детройта, то он клялся, что больше никогда не возьмёт к себе в команду женщину. Судя по твоему безымянному пальцу, ты тоже зашёл гораздо дальше, чем божился.
— «Из Детройта»? — вдруг спросила та самая женщина.
— Понятия не имею, о чём он, дорогая, видимо, забыл, как «Роуман» произносится.
Мужчина снял кепку, и наёмник наконец смог разглядеть своего давнего знакомого — то был самый настоящий сорокалетний старик. Каштановые волосы на короткой, но пышной бороде соседствовали с белыми, как снег, клоками. Пепельно-бледная короткая причёска с зачёсом вправо и лишь изредка пропущенными во время стрижки волосками перекрывала обзор прищуренным, но выразительным глазам цвета лесов. Ровные скулы и немного впавшие щёки, дополненные морщинами, сжимались и разжимались, когда хозяин находился в раздумьях да почёсывал то римский короткий нос, то низкий лоб, покрытый волнами старости — типичный сборный образ типичного американского мужчины, которого впору было бы наряжать в военную форму и наносить на какой-нибудь агитационный плакат.
— Позволь представить тебе: Джанет, — рукой указал он на фигуру за воротами, — вакцина для всей моей отравленной жизни.
Глаза мужчин остановились на женщине: ростом до метра семидесяти, темнокожей, спортивно-худощавого телосложения. Острое лицо с круглыми, на удивление, щёчками и полноватыми губами не было покрыто ни одним следом от старости — ни морщин, ни складок, ничего, — только сама острота лица, небольшие полосы у век и на шее говорили о том, что возрастом она была примерно таким же, как и сам Хэнк, пускай и выглядела, сравнительно, гораздо моложе (как и, наверное, кто угодно, если сравнивать приходилось с Хэнком). Светло-карие глаза шныряли то на одного мужчину, то на другого, а довершала всё короткая стрижка — где-то под четыре сантиметра с зачёсом назад. В своих руках она держала трёхствольное охотничье ружье Merkel 96KS — смертельное на ближней и средней дистанции.
— Опасное оружие для такой хрупкой женщины. Уильям из Джонсборо, — произнёс наёмник, протягивая руку.
— Для хороших знакомых — Уилл Хантер, — тут же добавил Роуман.
— Я бы и сам мог это сказать.
— Мы оба знаем, что хрен ты сам свою фамилию скажешь; не поверю, что ты настолько сильно изменился.
— А я не…
— Значит, это ты «самый угрюмый пилигрим Северной Америки»? — перебила Джанет спор. — Да ладно?..
— «Самый угрюмый»? — взглянул тот на Хэнка то ли с улыбкой, то ли с укором. — Да. К твоим услугам. С недавнего времени — усовершенствованный пушками. Скидки только на протяжении недели и только по кредитным карточкам.
— Хэнни столько рассказывал о тебе и твоих странных шутках, — Джанет просто обняла наёмника, явно не сообразив, о чём шла речь. — Спасибо, что спас эту дурную голову.
— Обращайся, конечно, но не принимай рассказы Хэнка за чистую монету — «Хэнни» любит
