голубей.
Гарри украдкой проверил бережно ссыпанные в карман крошки и кусочки булки. Сегодня удалось взять немного, когда он нарезал тосты для семьи… Да, семьи. Но не его. Гарри не знал своих родителей, и иногда представлял, что они живы и заберут его. Или какой-нибудь другой родственник. Ведь не могло же у его отца не остаться родных? Почему они не забрали его!
Гарри украдкой смахнул злую слезу. Ничего, он вырастет — и у него будет большая любящая семья. Где никто не будет ни над кем издеваться. Он искренне верил в это.
Мальчик не заметил, как дошел до излюбленной скамейки у пруда. Он, погрузившись в мечты, автоматически бросал крошки. До тех пор, пока не осталось совсем ничего. Было воскресенье, и в парке гуляли дети со своими родителями. Зеленоглазый парень смотрел на чужое счастье сквозь старые очки-велосипеды и представлял на их месте себя.
Вдруг оставшиеся голуби разлетелись и что-то тяжелое придавило его ноги к скамейке. Гарри и не заметил, как до этого лежащий в тени пес подошел и положил голову ему на колени, взглянув на него почти что человечьим взглядом, в которых отражалась осязаемая тоска. Сначала Гарри на секунду испугался. Но пес просто держал свою голову у него на коленях, согревая чуть замерзшие ноги горячим дыханием.
Осмелев, мальчик погладил пушистого по голове. Тот в ответ лизнул протянутую ладонь. В животе у пса заурчало.
— Извини, мне нечего тебе дать, — с сожалением сказал Гарри псу, почесывая того за ухом. — Ты, наверное, потерялся? Породистый…
Так мальчик с псом сидели, любуясь переливами солнца в озере. До тех пор, пока пес вдруг не пошевелил ушами и не посмотрел куда-то за спину Гарри.
— Поттер!!! Вот ты где! А мы всюду тебя искали, заморыш.
— Да, заморыш! — Гарри услышал за спиной довольный гогот Дадли с приятелями.
Его первой мыслью было убежать. Он хотел было вскочить со скамьи, но пес, привстав, вдруг положил на его колени свою лапу, придерживая. Ободряюще лизнул руку и медленно развернулся.
Шерсть пса вздыбилась вверх, делая и без того крупного пса ещё больше. Из собачьего горла донеслось тихое, угрожающее рычание, похожее на гулкий рокот.
Гарри беспомощно посмотрел на своих мучителей, затем на пса. Тот не отрываясь смотрел Дадли в глаза.
— Ну, ты это… ну его… — бледный Пирс Полкинс дернул такого же бледного Дадли за рукав.
— Да, ну его… — костлявый мальчик, похожий на крысу, спрятался за спины остальных. Пес оскалил зубы.
— Поттер, дома разберемся, — на прощание пригрозил Дадли, осторожно пятясь назад, не решаясь повернуться спиной. Отойдя на безопасное, по их мнению, расстояние, они быстрым шагом двинулись прочь из парка.
— Спасибо, черныш, — грустно улыбнулся Гарри псу, еще раз взлохматив шерсть. Он пока ещё не знал, как будет объясняться с Дурслями, но заранее приготовился к худшему. Лучше бы он убежал, но псу ведь не объяснишь…
* * *
— Вот же идиот!!! Захотелось ему увидеть крестника! Увидел?! — сквозь зубы матерился я, позорно сбегая от грустно смотрящего вслед мальчика. — Мало того, что сейчас я забрать его просто не смогу, так еще и испугал его чокнутого свиноподобного братца! Остается только надеяться, что Гарри не сильно накажут дома… Дьявол!
Я резко остановился, увидев знакомый фургон. Живодерка… Со службой по отлову бродячих собак мне сегодня видеться совсем не хотелось, и я спрятался в кустах. Пока чадящая ужасным выхлопом машина не скрылась за поворотом, старался успокоить бешено стучащее сердце. Получалось плохо. Да и мне самому было плохо. Неожиданно проснувшаяся совесть мучила меня ничуть не хуже накопившегося за день голода. Метаболизм собаки слишком быстро переварил украденный утром бургер, но на неприятное чувство голода я не обращал практически никакого внимания, меня терзал стыд.
Когда я очутился на свободе, пускай даже в такой форме, первой моей мыслью был не Гарри. Такая идея могла возникнуть только в голове у старого Сириуса, который души не чаял в маленьком ребенке. Моей же первой мыслью было свалить из этой негостеприимной страны куда подальше. Желательно — в Россию. Я не знал, живы ли мои родители сейчас, или это вовсе другая вселенная, но там мне было бы… легче. Привычней. Даже не пользуясь магией, хотя такое представить трудно: «магия же!», я вполне мог сыграть на знании истории развалившегося государства и неплохо так подняться на волне приватизации и общего упадка. Может быть, раскрыть пару знаменитых преступлений, стать в глазах общества героем. Ну а кто из нас не тщеславен? Это помимо спасенных людей. Или просто прожить яркую жизнь, заново познакомиться со старыми друзьями, Элис… Поймите меня правильно — меня здесь ничего не держало. В глазах магической Англии я был преступником, диким зверем, которого нужно посадить в клетку. Но в Азкабан я не вернусь. Только не туда.
И мое желание найти Гарри было продиктовано одной, вполне себе эгоистичной целью. А именно — убедиться, что все идет как в фильме, и вполне спокойно сделать ноги! В последней части фильма, которую я смотрел относительно недавно, все у Гарри было хорошо. Он со всем справился, хотя и не без потерь конечно. Но это была знакомая мне история, влезать в которую я не имел права. Старый Блэк в ней особо роли не играл. Не думаю, что все кардинально бы изменилось с моим отсутствием. Но Гарри… Черт! Да, для детей мне было еще рано, но и у меня была любимая племянница, которой я дарил конфеты и пару раз водил в зоопарк. Этот маленький ангелок, откликающийся на имя «Настя», был действительно мне дорог. И я бы никогда не позволил обращаться с ней так!
Я плохо помнил первые части, но в них никогда не создавалось ощущение, что над Гарри постоянно издевались. Да, у него была одежда не по размеру, да и жил тот в чулане, но тот актер не имел с этим Гарри ничего общего. Маленький. Для восьми лет — действительно маленький ребенок был, что называется, кожа и кости! Слишком большая и старая для него одежда особенно четко это подчеркивала. Сломанные очки, синяки и ссадины… Все было бы не так плохо, если бы не взгляд. Взгляд, полный пустой покорности при виде своих мучителей. Даже вскочить он пытался, похоже, просто по привычке. Все равно ведь догонят. В тот момент я четко понял, с каким взглядом Гарри пойдет на свою смерть от авады Волдеморта. Полным застарелой боли… и облегчения, что все это наконец закончилось.
Я просто не понимал, как в
