но нужно было все сделать быстро. Так что я решил воспользоваться моментом по максимуму и изловчившись, утащил с рынка попавшиеся штаны и рубашку. Все равно, после ритуала нужно было уходить. Наконец, когда все приготовления были закончены, я превратился в человека. Заклинание на кельтском языке было древним и напевным. В круг из рун я поставил чашу с водой. Как только я начал читать, вода засветилась мягким голубоватым светом. Но когда из проколотого пальца туда капнула капля моей крови, полыхнуло багрянцем. Все, теперь по крови, слюне и волосам меня не найти… Надеюсь. Конечно же оставались другие способы отследить мое местоположение в человеческом обличье, но мне стало как-то спокойнее.
Тщательно затерев все следы, и переодевшись в добытую одежду, я вновь превратился в черного пса. На этот раз, несмотря на мои усилия, он все равно был довольно крупным, что меня немного демаскировало, с другой стороны телу так было гораздо приятней. То еще ощущение, когда ты колбаса на ножках.
Мой путь лежал в Литтл Уингинг. Возможно это было не совсем хорошее решение, но туда меня гнало дикое иррациональное желание увидеть крестника. Да и, как я успокаивал себя, там меня стали бы искать как мне кажется в последнюю очередь. В фильме ведь Гарри впервые встретил Сириуса именно там. Вроде. Сейчас я жалел, что смотрел этот фильм так давно и больше не пересматривал, опасаясь избавиться от детского впечатления. Мне бы эти знания ох как пригодились.
Первоначальный вариант с особняком на Гриммо 12 я отмел практически сразу, не говоря уже о домике дяди Альфарда, в котором засада ждет в первую очередь. В молодости, Дамблдор дружил с дедом Сириуса, а значит точно знал, где именно находится особняк. Увидеть его обычным взглядом было не под силу даже ему, но установить слежку за самой площадью это ему не мешает. Не хочу привести авроров прямо в единственное место, где я мог бы спрятаться. Сначала нужно обзавестись хотя бы временной палочкой. К сожалению, аппарировать туда я не мог так как просто там не был. Сириус — да. Я же — нет. Как показала практика, я не мог переместиться в место по чужим воспоминаниям. Этот факт стал для меня ударом, тогда, в море.
Впрочем, в передвижении на своих двоих были и плюсы. Ведь по пути я продолжил свою истинно мародерскую деятельность, а именно — крал еду, газеты, одежду. Теперь я больше не походил на обтянутый кожей скелет даже в человеческом обличье, а от постоянного бега форма пса стала сухой и поджарой. Под густой чёрной шерстью вовсю перекатывались каменные мышцы. Шутка ли, за несколько недель я преодолел практически половину Англии! Учитывая, что знал я лишь примерное направление и двигался по дорожным картам, считаю это своим личным подвигом. Как и то, каким чудом мне удалось вспомнить улицу, где жили Дурсли. Сириус был у них на свадьбе, но тогда его перенес туда Джеймс… Так что Тисовую улицу в памяти пришлось искать уже мне.
* * *
Литтл Уингинг. Что можно сказать об этом месте. Это был тихий и какой-то сонный пригород. Аккуратные однотипные домики образовывали четкую прямую линию и со стороны казались абсолютно одинаковыми. Это впечатление усиливалось от того, что перед каждым домом зеленел аккуратно подстриженный газон. Все участки на Тисовой улице разграничивали низенькие каменные заборчики, которые открывали взору фасады домов. На мой взгляд, единственным различием участков являлись садики под окнами. Что удивительно, садик дома № 4 и вправду отличался своей ухоженностью и красотой. Цветы в нем до сих пор цвели, хотя и был уже конец ноября. Газоны же здесь похоже были зеленые круглый год. Если они вообще были настоящими.
«Как и девять лет назад, ничего не поменялось», — фыркнул большой черный пес наблюдая за домом Дурслей. Его внимательные глаза пару раз замечали сгорбленную старушку, выгуливающую по Глициниевому переулку целую стаю кошек, но пес не спешил реагировать на извечных врагов своего рода, продолжая лениво лежать в кустах, под деревом, изредка порыкивая на надоедливых птиц, которые садились рядом с его мордой. Он пришел сюда ночью, а сейчас просто ждал одного человека.
Вот белая дверь тихо отворилась, и оттуда, аккуратно ее прикрыв, выскользнул маленький черноволосый паренек, устремившись к парку.
Гарри всегда был слишком маленьким и тощеньким для своего возраста. А выглядел еще меньше и худее, из-за того, что ему приходилось донашивать за Дадли старую одежду, а Дадли раза в четыре превосходил Гарри по всем параметрам. У Гарри было худое лицо, торчащие коленки, черные волосы и яркие зеленые глаза. Он носил круглые очки, перемотанные посередине толстым слоем изоленты — оправа часто ломалась, потому что Дадли все время норовил врезать Гарри по носу.
Его длинные черные волосы были неаккуратно растрепаны. Недавно Петуния, возмутившись, что Гарри всегда приходит из парикмахерской таким, будто и не стригся вовсе, обкорнала его кухонными ножницами настолько коротко, что он стал почти совсем лысым, если не считать челки, оставленной, «чтобы прикрыть этот отвратительный шрам». Дадли тогда чуть не описался от смеха при виде Гарри, а тот провел бессонную ночь, воображая, как на следующий день пойдет в школу, где его и так все дразнили за мешковатую одежду и заклеенные очки. Однако, на следующее утро обнаружилось, что волосы стали точно такими же, как раньше, до парикмахерских экспериментов тети Петунии. За это его на неделю упрятали в чулан, хотя Гарри говорил им, что не может объяснить, как волосы могли отрасти так быстро.
Сегодня был особенный день для всего семейства Дурслей — приезжала любимая тетушка Мардж. Любимая для всех, кроме Гарри, ему казалось, что тетушка его ненавидит. В прошлый приезд, она натравила на него своего нового питомца, Злыдня, и тот чудом не успел покусать мальчика. Гарри хватило сил взобраться на дерево, где он провел остаток дня.
— Эх… — Гарри ещё раз посмотрел на то место. Он думал, удастся ли ему убежать на этот раз. Под раскидистым вязом мирно дремал большой черный пес. Гарри любил собак, да и вообще животных. Но теперь их немного опасался.
Ноги сами вели его в парк, где мальчик любил проводить время наедине с птицами. Он кормил их, если удавалось стащить крошки, которые оставались от завтрака Дурслей. Но чаще всего голод был настолько силен, что он даже подумывал над тем, чтобы напроситься на чай у старухи Фигг. Которая, кстати, сейчас заканчивала выгуливать своих мерзких кошек. А когда она уйдет, можно и покормить
