Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Но на что еще она способна, кроме замужества? Для чего вообще начала эти мучительные поиски себя? Она всегда чувствовала себя потерянной и печальной, постоянно искала любовь, одобрение и свое предназначение в жизни. Так было до тех пор, пока ей не исполнилось четырнадцать и у нее не появилась гувернантка мисс Моррис. До этого Эмили не знала никого, хоть чуточку похожего на мисс Моррис. Молодая гувернантка была такой жизнерадостной, так страстно тянулась к новым знаниям, людям и всему миру. Она сумела передать эту страсть и Эмили, заставила ее посмотреть на себя саму совершенно другими глазами. С ее помощью леди Эмили Кэрролл стала собой, умной и верной, с сердцем, полным любви, готовая помогать людям, оставшись при этом застенчивой, робкой и милой.
Мисс Моррис возила ее на прогулки за город, где рассказывала об окружающем мире, о камнях, цветах и деревьях. В Лондоне она устраивала образовательные экскурсии. Возила ее из Мейфэра[1]в более бедные районы, показывала настоящие людские несчастья и отчаяние, подсказывала девочке, как та может своими силами и средствами помогать другим.
Это стало настоящим откровением для Эмили, и с тех пор она никогда не позволяла себе окончательно падать духом. Возможно, она не обладала остроумием, которое так ценилось в обществе, и кокетством, привлекательным для мужчин, но у нее было немало других достоинств. И она никогда не согласилась бы на что-то меньшее, чем жизнь во имя серьезных и важных целей, основанную на спокойствии и стабильности. И муж должен непременно разделять ее идеалы, а герцогу Мэннингу они определенно чужды.
— Эмили! Вот ты где, моя дорогая! — позвал ее кто-то, вырывая из плена воспоминаний и размышлений.
Она обернулась и увидела мисс Моррис, точнее, теперь уже миссис Годдард, которая стояла у входа в свой кабинет. Хотя белая шляпка на кудрявых каштановых волосах и серое шелковое платье отличались крайней простотой и строгостью, в ее темных глазах сверкал задорный огонек, а губы сияли улыбкой.
— Прошу прощения за опоздание, — сказала Эмили, поспешно целуя румяную щеку миссис Годдард. Увидеться с ней всегда было так приятно, словно это ее вторая мать. — Моей золовке уж очень хотелось поговорить, и…
— Все хорошо, моя дорогая. Я прекрасно знаю, как сложно тебе выбраться. Лиза начала сегодняшний урок с девочками.
Миссис Годдард провела Эмили на второй этаж, где располагались все классные комнаты. Женщин, пришедших сюда за новой жизнью под ее чутким покровительством, обучали всему, начиная с чтения, письма и основ арифметики, постепенно переходя к правилам хорошего тона, шитью, кулинарии и ораторскому искусству — в общем, всему, что могло бы помочь им найти новые, достойные уважения способы обеспечить себя. Жили они в этом же здании, в комнатах на третьем и четвертом этажах.
Когда Эмили впервые пришла сюда, чтобы помочь своей бывшей гувернантке, она стала преподавать чтение и основы шитья. Теперь же обучала французскому и вышиванию тех девушек, которые наиболее продвинулись в своих уроках и хотели стать служанками настоящих леди или модистками. И ее переживания из-за неудачной попытки стать герцогиней в сравнении с возможностью хоть чем-то помочь и увидеть, как они выходят на новый уровень жизни, казались сущим пустяком и глупостью! Эти женщины постоянно жили с ощущением ужаса, которое она испытала однажды, когда мистер Лофтон попытался поцеловать ее в саду. Их ощущения были гораздо страшнее, чем она могла себе даже представить. Они нуждались в помощи, а для нее не было большего счастья, чем оказаться здесь кому-то полезной.
— Bonjour, мадемуазель Кэрролл! — воскликнули ученицы, когда она вошла в класс.
Юные леди в изящных черных платьицах повернулись к ней, приветствуя улыбкой. Эмили радостно засмеялась. Возможно, дома для кого-то она и была разочарованием, но только не здесь.
— Bonjour, mesdemoiselles! Comment allez-vous aujourd’hui?[2]
Глава 3
— Тебе давно уже пора быть дома. Я жду тебя целую вечность.
Николас едва успел войти в свою библиотеку в поместье Мэннинг-Хаус, держа в руках свежую корреспонденцию и различные послания от управляющего имением, как на него обрушился его брат Стивен. Он сидел, вальяжно развалившись в кресле у камина с бокалом бренди в руке, развернутой на коленях газетой и множеством других газет, разбросанных вокруг него на полу.
— Вижу, ты нашел, чем заняться, — отреагировал Николас. — А я ведь только что привез ящик бренди от виноторговца.
— Отличная вещь, — сказал Стивен, смеясь. Он влил в себя последний глоток и довольно выдохнул. — У тебя всегда самый лучший бренди, Ник, и самый лучший повар к тому же. Я уже отведал ваш ланч, он великолепен. Мне надо чаще бывать у тебя.
— Ты и так приезжаешь достаточно часто, — сказал Николас.
Он постарался казаться рассерженным этим неожиданным вторжением в его жизнь и его винный погреб, хотя на самом деле был рад видеть брата. Он всегда радовался, когда приезжали родственники. Жизнь в городе довольно одинока и скучна, а их добродушные шутки и розыгрыши, бесконечные шалости и проделки неизменно развеивали унылое настроение. Когда они были рядом, не нужно было слишком много рассуждать и постоянно держать что-то в памяти, он мог просто быть самим собой, жить счастливо одним моментом.
Однако в последнее время все они были очень заняты. Стивен унаследовал от матери имение Финкот-Парк, где она провела в печали остаток своих дней, после того как их отец, старший герцог, бежал со своей любовницей леди Линуолл. Стивен прикладывал немало усилий, чтобы превратить его из прибежища мрачных воспоминаний в лучшие во всей Англии конюшни и ипподром. Их сводный брат Лео помогал ему в этом, уехав на континент в поисках подходящих лошадей. Время от времени они получали от него известия, правда, не слишком часто.
Их единокровные сестры Жюстина, Аннализа и Шарлотта погрузились в проблемы собственных разрастающихся семейств. Они часто писали, как правило, для того, чтобы осторожно разузнать, когда же и он, следуя их примеру, свяжет себя благословенными узами супружества.
Сам Николас сомневался, что вообще когда-нибудь обретет свою половину, совершенную и любящую. Однажды он попытался, но испытал лишь боль и отчаяние. Он помнил о своем долге обеспечить свой род наследниками и знал, что непременно исполнит его, но только не теперь.
С тех пор как вернулся из Италии, он чувствовал странную, непривычную отстраненность от собственной семьи. Утратил ту жизнерадостность и легкомыслие, присущие им всем. Он понимал, что близкие волнуются за него, но не знал, как их ободрить, вернуть свое умение наслаждаться жизнью.
По каким-то непонятным причинам образ леди Эмили Кэрролл то и дело всплывал у него в голове.
Он вспоминал, как поймал и удержал ее вчера ночью, когда она чуть не упала, споткнувшись на ступенях. Нежное, теплое прикосновение ее тела. От нее пахло сладкими летними розами, ее светлые локоны блестели, словно шелк, спадая на щеку. Она казалась неожиданно милой и живой.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
