— Нет! — сказал Млей.
— Ну я же вижу! Сидишь — ни жива ни мертва! Попробуйугря! У тебя ничего не случилось?
— Ничего, — сказал Млей.
— А хочешь я расскажу, как мы познакомились? —Глаза Натальи Петровны блестели, она подлила себе соуса и размешала в нёмзеленую пасту.
Он стоял за ней в очереди в институтской головой, а оначувствовала его дыхание и нарочно не двигалась вперёд, чтобы он вынужден был кней обратиться.
— Представляешь? — рассказывала НатальяПетровна. — Он стоял и молчал! Робел! И тогда я сама к нему повернулась!Ты уверена, что не хочешь попробовать унаги? Ты просто сойдёшь с ума отсчастья. Попробуй! — Она протянула Млею небольшой кусочек, зажатый двумяпалочками.
Млей открыл рот.
— Хорошая девочка! — Похвалила Наталья Петровна иположила унаги на розовый язык подруги. — Ну?
Млею показалось, что он вышел в открытый космос безспециального оборудования. Но страха не было. Даже наоборот. Млей снова открылрот.
Глава 3
— Ты что, не уверен в показаниях? — спросил яМлея.
— Пpocтo перепроверил, — сказал Млей.
— Почему? Замечаешь сбой в системе?
— Нет. Я пробовал человеческую еду, — сказал Млей.
— Зачем? — спросил Я.
— Узнать, что такое вкус, — сказал Млей.
— Ты не можешь ставить под угрозу свое существованиеради того, чтобы узнать, что такое вкус. К тому же в твоём мозгу интегрированывсе абсолютные знания. Я знаю, что такое вкус. И ты тоже, — сказал я.
— Я не знал, что такое вкус унаги, — сказал Млей.
— Что показал анализ шариков? — спросил я.
— Норму.
— Хорошо. Это должно быть в твоём отчёте.
— Я знаю.
— Мне надо работать. — Я вышел и отправился в свойномер.
Горничная Галя долго стучалась, прежде чем зайти.
— Ой, извините, я думала, никого нет, — прошепталаона, удивлённо разглядывая небольшой стол, накрытый на две персоны. За столомсидел я и открывал шампанское. С шипучим треском пробка взлетела к потолку изастряла в гардине.
— Ой, я достану! — Галя метнулась к занавеске, ноя взял её за руку. И посадил за стол.
— А почему вы в пижаме? — прошептала Галя.
Я налил шампанского в бокалы. Кинул лёд.
— Одну минутку! — сказал я и вышел в спальню.Когда я вернулся, Галя увидела на мне чёрный смокинг с белой гвоздичкой впетлице.
— За вас! — сказал я, и мы чокнулись.
— Я вообще-то на работе, — улыбнулась Галя.
— Никто ничего не узнает. А потом — я так готовился, выуж меня не расстраивайте, — сказал я.
— Не буду, — согласилась Галя.
Я сделал вид, что отпил шампанского, и положил Гале втарелку немного чёрной икры и сёмги.
— Вы, наверное, икру у нас в room-serviceзаказали? — спросила Галя. — Напрасно. Сказали бы мне, я бы вам сДорогомиловского рынка привезла. Там из-под полы торгуют. Я и повару нашемупривожу. Думаете, куда он деньги вот за вашу денет? В карман себе положит!
Галя допила шампанское.
— Вкусно? — спросил я.
— Очень, — разрумянилась Галя и глянула на днобокала: кубик льда начал подтаивать, и золотое кольцо, которое я на немсморозил, сверкало ярким слепящим светом.
— А что это? — тихо спросила Галя, не веря своимглазам.
— Подарок. Мне так и хотелось сделать вам приятное. Вамприятно? — спросил я.
Она отчетливо рассмеялась, выудила двумя пальцами кольцо избокала и надела его на руку.
— Красота какая! — Она вскочила, подбежала ко мнеи чмокнула меня в щёку. — Спасибо! Мне ещё никто никогда колец не дарил! Аособенно вот так… — Она зажмурилась.
Я тоже.
— Давайте танцевать, — предложил я.
— Давайте! — Она не сводила взгляда со своей руки.
Я нажал несколько кнопок на пульте телевизора и выбралмедленную, тягучую мелодию.
Мы танцевали между камином и сервировочным столиком.
— Ещё шампанского? — спросил я.
— В этот раз без сюрпризов? — прищурила она своинебольшие глаза.
Мы сели за стол.
— Расскажите мне о себе, — попросил я. — Хочузнать о вас всё-всё-всё.
Галя улыбнулась.
— Я хорошо училась, хи-хи. Раньше я хотела статьхозяйкой огромного ателье. Я только шить не умею, хи-хи. А вы, наверное, былиотличником?
— Нет. Я был хулиганом и двоечником.
Она расхохоталась
— Я почему-то так и знала!
— А кто ваши родители? Вы такая красивая, наверное,папа вас страшно баловал?
— Да, баловал. — Галя сделала вид, чтосмутилась. — Хотя… у меня сестра есть. Тоже красивая.
И она рассказала, про сестру. Про то, как та с самогодетства, на правах старшей всё у неё отнимала. Даже когда родители сталипокупать им абсолютно одинаковые вещи, она всё равно носила именно те, что быликуплены для Гали.
— Она брала моих кукол. Когда к ней приходили подружки,она подговаривала их не играть со мной. И они не играли!
Теперь Гале приходилось прятать от сестры деньги икосметику. Но та всё равно находила и то и другое и брала себе.
— А родители? — спросил я.
— Родители махнули на нас рукой, — вздохнулаГаля, — им это уже давно надоело.
Она пробовала поговорить с сестрой, просила её, объясняла идаже угрожала — ничего не помогло.
— Мне надо будет спрятать кольцо, — вдругспохватилась Галя, — я умру, если она заберёт его!
— Я подарю новое, — сказал я.
— Я её ненавижу! — Она доела икру из икорницы, и яположил ей папарделли с белыми грибами.
— Иногда я хочу, чтобы она умерла, — прошепталаГаля.
— Это не решение, — сказал я.
— Ой, наверное, я надоела вам со своимипроблемами? — вдруг кокетливо спросила девушка.
— Совсем нет. Мне кажется, я знаю вас тысячу лет. И мнеочень, очень с вами хорошо.
— И мне. Вы такой интересный человек! Расскажите мнечто-нибудь… умное!
— Про что? — спросил я.
— Про людей, — ответила Галя, положила вилку,наморщила нос (я в этот момент отвернулся) и приготовилась внимательно слушать.
