4
Ей казалось, время остановилось. Минута, час, день как две капли воды походили на предыдущие. Девушка, заключенная в четырех стенах, не помнила, какое сегодня число, и только погода за окном напоминала, что по-прежнему идет зима. Когда она пришла в сознание в первый раз? Сколько дней или, может быть, недель прошло с того момента? Время совсем не ощущалось, и от холода ей постоянно хотелось спать. Голова уже не так болела, но все же неоднократно напоминала о себе. Все тело ныло и чуть поламывало, хотя силы понемногу начали возвращаться. Дикий страх, засевший внутри, подавлял все остальные чувства, хотелось кричать от безысходности, забиться в истерике как сумасшедшая, но мысль о том, что будет, если он услышит ее первым, чем кто-либо, приводила ее в ужас, и она снова затихала. Девушка не знала, как здесь оказалась, почему и кто этот человек. Эти вопросы душили ее. Она пыталась рыться в воспоминаниях, восстанавливая последний запомнившийся ей день и найти хоть какую-нибудь зацепку, но все впустую – все, что происходило в последние дни, было как в тумане, лишь изредка проскакивало в голове нечто быстрое и размытое, но соединить все воедино никак не получалось.
Единственное, что ей припомнилось, – это окно, когда она очнулась в первый раз, окно было чуть прикрыто занавеской или тряпкой, но она точно помнила блики на полу от света луны. Сейчас оно было заколочено. «Кто же это, зачем он меня здесь держит?» – девушка перебрала уже все в своей голове, но к ответу это ее не приблизило.
От железного браслета ногу обжигало холодом, и кожа под ним слегка посинела. Взяв небольшую тряпку, валявшуюся рядом на кровати, и сложив пополам, она попыталась протиснуть ее под браслет, чтоб хоть как-то сбить боль. Ей это удалось, стало полегче, но надолго этого не хватило.
Насколько девушка могла заметить, почти всегда незнакомец приходил вечером. После его ухода она чувствовала себя гораздо спокойнее, зная, что в ближайшие часы он больше не вернется. Она неоднократно предпринимала попытки снять оковы со своей ноги, но ни цепь, ни браслет не поддавались. За все время, проведенное в этом доме, она не слышала рядом ни единого человеческого звука или, по крайней мере, доказательства присутствия здесь кого-либо, кроме нее самой. Только птицы изредка долбили клювами в крышу или стены, пугая ее до чертиков резкими стуками. Она шарахалась от каждого звука, все ожидая, когда он вновь появится. Сейчас девушка сидела, забившись в самый темный угол и обняв с силой коленки руками, уставилась на дверь, боявшись даже моргнуть. Сколько узница так просидела – неизвестно, но сон все же взял свое, и через некоторое время она уснула. Бессвязные картинки мелькали во сне – то его лицо с холодными голубыми глазами, то… Что, что же там еще было?! К утру, после пробуждения, сновидения забывались, так и не складываясь в логическую цепочку.
Тепло остывающей печи почти улетучилось, повеяло холодом, и ее снова пробил озноб. Она проснулась непроизвольно постукивая зубами и озираясь по сторонам. Сердце замерло в ожидании чего-то страшного, но вокруг царила лишь тишина, ни единого звука, кроме поскрипывания половиц под ее собственным телом. Девушка нашла в себе силы подняться и решила снова лечь на кровать, накрыв себя старыми ветхими покрывалами и его курткой, которую он здесь оставил в первые дни своего присутствия. Так ей стало теплее, но ненамного, пар еле заметной дымкой все еще выходил из ее рта. Она сунулась под одеяло с головой, прислоняя к губам руки и согревая их чуть теплым дыханием и опять окунаясь в сновидения.
Глава 5
На улице день выдался мерзким, противным и на редкость пакостным. Было теплее, чем обычно, и снег начал подтаивать, превращаясь в непроходимую кашу. В городе это было терпимо, но вот за чертой… Въезд в лес размыло, с легкостью можно было застрять, а спуск к дому казался тем еще приключением. На кой черт его сюда понесло – задавался он вопросом. Сегодня мужчина был совсем не в настроении. Удивительно, но машина не подвела и, с трудом преодолевая овраги с лужами, понемногу двигалась дальше. Чтобы не рисковать, он оставил ее на более безопасном участке земли и, захватив необходимое, двинулся все по той же до боли знакомой дороге. По пути мужчина несколько раз чуть не упал плашмя, в последний момент опираясь то на руки, то на колено, чертыхаясь, поднимался и шел дальше. Наконец цели он достиг, но внутрь его по какой-то причине не слишком тянуло, дверь открывать он не спешил, сел на крылечке и закурил. Он и сам не смог бы сказать, сколько времени провел на улице. В его душе поселилось какое-то безразличие – убить ее уже не было большого стремления. Все это он делал в порыве злобы и гнева, но сейчас это отсутствовало, перегорело, по крайней мере, на какое-то время. Отпустить мужчина девушку тоже не мог, вряд ли это могло бы остаться тайной. Хотя, если это сделать в какой-нибудь морозный денек, да еще и ночью, вероятность того, что она выберется отсюда, равна нулю… Нет, эта идея ему мало понравилась. Пока что пускай остается все так, как есть, разбираться он решил по обстоятельствам. Игра продолжается, как говорится, «аппетит приходит во время еды».
Через некоторое время мужчина пересилил себя и засунул ключ в тяжелый ржавый замок, который давно уже нужно было поменять. Дверь, как всегда, со скрипом отворилась, он открыл ее настороженно, но, войдя в дом, понял, что ничего не поменялось. Мужчина подошел к кровати и резко скинул одеяло. Девушка от этого съежилась и зажмурила глаза.
– Жива? – небрежным тоном произнес подошедший и, видя подтверждение своих слов, бросил одеяло обратно. – Сегодня я не в настроении, так что тебе, как и раньше, лучше быть не слишком многословной и не задавать лишних вопросов – все в свое время. – Произнеся эти слова, он подошел ближе к печи и принялся разводить огонь, закидывая в нее принесенные им дрова.
Девушка чувствовала, как голос к ней возвращается. Было страшно, очень страшно, но все же она решилась:
– Отпустите меня, – еле слышно донеслось с кровати. Она долго не разговаривала, и, сейчас, проведя много времени на холоде, ее слова скорее были похожи на обрывочное лепетание, но он все-таки их расслышал. Узница смотрела на него искоса сквозь железное изголовье кровати, боясь даже шевельнуться. Слезы подступали все ближе. Ей было сложно сдерживаться, и с каждой
