или што еще хуже пленят, што будешь делать? — Выпытывала она, вглядываясь в затуманенные глаза парня.
— Сам умру без тобя! — Он целовал ее, и они смеялись вместе, обнимая друг друга.
Всё это припомнилось сейчас, когда она ехала на арбе связанная и обессиленная.
— Будет ли ждать? Или поверит, что умерла и тогда женится и будут у него детки. А я останусь только в памяти, да потом и она сотрется, если не смогу вновь сбежать. А отец? То-то ему будет печаль. Жалко.
Закончились лесные массивы русской земли и начались степи половцев. Было жарко, кругом, куда ни кинь взгляд, ровная ковыльная степь иногда с пустыми проплешинами голой потрескавшейся земли. Войско, что прошло здесь недавно, подняло такое количество пыли, что она ощущалась всеми, кто вел обозы и шел следом. Она чувствовалась на лице, попадала в рот, и першило горло. Духота не отступала даже ночью и многие пленные падали замертво или же умирали к утру. Половцы не убирали трупы, только сталкивали тех с дорог и шли дальше. Колодцы, что попадались по пути, были уже наполовину исчерпаны, но обозники поили коней в первую очередь и только потом пили сами и давали пленникам. Кормили скудно, совсем не ухаживали за раненными, даже своими: оставляли умирать или же добивали, если те просили их об этом. За ордой половцев оставались не только сожженные города и села, по дороге их отката назад, они оставляли мертвыми животных, не упокоенных рабов и собственных воинов. Тянущаяся за ними смерть оставляла свои метки.
Прошло еще две недели, и Славка была доставлена в главную ставку ордынцев. Их сгрузили на окраине поселения в глинобитном сарае. Там, она просидела вместе со всеми пленными еще три дня. Духота, стоны и матерщина сопровождали ее все эти дни. Ругались мужики, плакали дети и женщины, стонали больные. Кормежка раз в день, поили два раза и никакого лекаря, добавляли половцам еще и работы по упокоению умерших. Вскоре началась разборка всех рабов на отдельные группы для продажи на рынке: отдельно мужчин, молодых девушек и детей. Остальные были также пересортированы и дожидались своей участи в разных сараях. Тут еще более усилился плач разлученных детей с матерями, мужчин с семьями, девушек с любимыми.
Славку же определили в отдельную половину сакли вместе с молоденькими девушками не старше пятнадцати лет.
— Для гаремов, — сказала старшая половецкая женщина, ухаживающая за ними.
Она и еще двое с ней молчаливых девушек, помогли тем вымыться и переодеться в чистые обноски, кормили и давали много воды для пития и омовений тела.
— Вы должны понравиться хозяевам, — говорила женщина, сурово сдвинув брови.
Уже за время пути Славка начала немного понимать речь половцев и даже задавать вопросы. Так она узнала, что ее не будут выставлять на торги, как других девушек и что на нее есть другие замыслы. Как рассказала смотрящая, на нее есть заказ для самого хана Узбека, но пока еще не поступало распоряжений везти ее в Золотую Орду.
— Жди, и молись, чтобы туда попасть, — советовала ей суровая женщина. — Там тебя ждет сладкая жизнь полная красивых платьев, вкусной еды и ласки главного хана.
Славка сплевывала и отворачивалась, а женщина, глядя на ее хмурое лицо, качала головой и бормотала, что им молодым непонятна жизнь, но скоро все станет на свои места.
— И чего ты плюешься? — Увещевала она Славку. — Там рай для таких, как ты. Не хочешь, так тебя отдадут последнему ордынцу, а те не церемонятся, враз на рабский рынок выкинут или отдадут на потеху своим родственникам или друзьям. И такое бывает. И тогда твоя жизнь будет адом. Спаси Аллах! — она вскидывала голову и закрывала ладонями лицо.
Славка уходила и садилась под стену дома на корточки и затравленно осматривала весело гомонящих девушек. Она не понимала, чем они так радостны, ведь им грозит кабала, притом постельная. Но из разговорив некоторых из них, начала понимать, что после нищенской жизни в своей деревне, где им предстояло такое же существование, здесь они получали все, кроме свободы: пищу, кров, много красивых вещей и драгоценностей. А Главное, что не надо работать! Но что до постели с нелюбимым, то и там, в своих селениях, они также будут принуждены делить ее с тем, на кого укажут родные. Так в чем им разница? Зато здесь, в гаремах богатых ордынцев, они будут сыты и одеты не хуже княжон.
Славка понимала их и не понимала.
— Как можно, отдаваться нелюбимому, да еще и по принуждению? И мне такое придется? — Думала она и вздыхала, вспоминая руки и губы своего Владимира. — Какое счастье, что он был у нее и что ей не придется терпеть и плакать от первого соития. А может быть, не будет и вовсе? Все же отдаваться врагу, такого ни кому не пожелаешь. Как Бог даст. Он не оставит в беде. Знаю. — Сокрушалась девушка, вздыхала и замыкалась в себе.
Глава 6
Князь московский Василий Ярославович собрал удельных князей на сход по обороне земель и возобновлению Памятки на обоюдное отражение врага. Кроме всего прочего, здесь заключались договоры на торговлю, подписывались мировые и улаживались ссоры по землям и налогам. А также совершались обоюдовыгодные союзы женитьбой между семьями.
Так князь Стародубский был сговорен с дочерью Владимирского князя еще с измальства при отце, но в связи со смертью оного Владимир воспротивился этому браку, объявив его несостоятельным, так как решил брать в жены дочку своего первого воеводы. Сейчас же, по известию о ее смерти, Владимир возобновил разговоры по прежним договоренностям. Ему был необходим и сам князь с его близкими угодьями, да и наследник.
— Свою юношескую любовь я буду хранить в сердце усю жизню! — Говорил он Опраксину и тот, согласно кивая головой, все же горестно вздыхал, вспоминая Славку.
— А ежели, она все же живая? — Спрашивал у него отец. — Што будешь делать-то?
— Подожду еще месяц и потом усё! — Сжимал твердо губы и сводил брови князь. — Сам должОн понимать, што женитьба дело нужное, государственное. Не мне тебя учить, воевода.
— Да-да, — соглашался тот и покачивал головой.
После долгих разговоров и подписаний деловых бумаг, Владимир направился на смотрины будущей княгини. Большой поезд из двух обозов въехал на территорию соседнего княжества. Заранее, князь Василий направил людей урпедить о своем прибытии с гостями. Уже на границе их встречали хлебом-солью, и таким же веселым и радостным был путь до самой столицы.
Город встретил князей колокольным звоном и толпами любопытствующих.
