class="p1">— Вот дерьмо… — я обреченно присел на каменный валун, — Слушай, Тая, а может это не Словенов? Помнится, Павел Стальной уже однажды подсунул мне какого-то бича вместо настоящего Словенова. Может и в этот раз…
— А ты видел его ауру? — уточнила Тая.
— Видел. Когда он бултыхался в океане, то аура у него была серебряной.
— Нет, тогда все верно, — безжалостно сообщила Тая, — Это точно Словенов. У них аура цвета чистого серебра. Но может быть это не тот Словенов, который тебе нужен?
— Тот, — вздохнул я, — Словеновы все со странностями, но настолько отбитый только один из них — Глеб Львович…
Когда я произнес имя Словенова, тот вдруг отреагировал. В его глазах что-то сверкнуло, как будто теперь он меня понял.
Через мгновение Словенова вдруг окутали потоки его серебряной ауры, наставник метнулся ко мне.
Сделать ни я, ни Тая ничего просто не успели, всё произошло слишком неожиданно. Словенов впечатал мне в грудь какое-то заклятие, прямо в район сердца.
— Тая… — выдохнул я.
Но больше я сказать не смог уже ничего. Моя сердечная чакра, моя ШИШКА просто прекратила своё существование.
Я успел ощутить это, даже успел осознать.
Но ничего больше предпринять не осилил. Просто почувствовал, что моё сердце остановилось.
Это не было похоже на инфаркт, ибо инфаркт требует времени, Словенов же остановил моё сердце за буквально одно короткое мгновение.
Он просто убил меня, и как магократа, и как живое существо.
Я повалился на камни, уже ничего не ощущая…
Словенов пялился на меня с каким-то безумным торжеством в глазах, Тая завизжала в ужасе:
— Нагибин!
Последнее, что я увидел — это экран моих смартчасов. Я услышал их писк и рефлекторно бросил взгляд на них, и тогда узрел, что иконка шишки мигает красным:
ШИШКА — УНИЧТОЖЕНА. СМЕРТЬ.
Глава 215 — Дихотомия Перводрева
«А сороки-
Белобоки
Поскакали по полям,
Закричали журавлям:
„Горе! Горе! Крокодил
Солнце в небе проглотил!“
Наступила темнота.
Не ходи за ворота:
Кто на улицу попал —
Заблудился и пропал»
Корней Чуковский, «Краденое Солнце»
Я открыл глаза и увидел небеса. Небеса были черными и безоблачными, стояла глухая полярная ночь.
Но ведь на этой широте она начинается только в октябре! Сколько же я провалялся без сознания? Месяц?
Ночное небо было усыпано звездами, Млечный путь был ослепительно ярким… Странно, но знакомые мне галактики и звёзды мешались с неизвестными. Я видел чужие планеты — желтые, алые, синие. Незнакомые мне планеты. Но Большая Медведица была на месте, как и полярная звезда…
А еще здесь светила Луна. Громадная и фиолетовая, как будто её увеличили и раскрасили.
Камень подо мной был ледяным, так что я поспешил вскочить на ноги.
Я был все на том же Острове Горячего Жира, вот только я был здесь один. А вокруг стояла темная ночь. Ветер был ледяным и пронизывающим, но снег не шёл, по океану ходили громадные волны, накрывавшие половину Острова, так что брызги долетали даже до меня.
Все пространство вокруг было залито неотмирным фиолетовым лунным светом, из кургана Рюрика в черные небеса восходил поток дыма, черный и зловещий, как будто там жгли жертвенные костры.
Но огня я не видел, даже запаха гари не чуял. Был только дым, и еще ледяной ветер, разгонявший этот дым, так что его мощная струя, валом валящая в ночные небеса металась и дергалась, как сумасшедшая.
— Что случилось? — я озирался, как пьяный, ни черта не соображая, — Тая! Ау! Эй!
Я активировал ауру, чтобы согреться. Потом глянул на свои смартчасы — экран был черным, прибор явно сломался.
Я постучал по часам пальцем, но это, разумеется, не помогло.
— Здесь не работает электроника, князь, — раздался голос позади меня.
Густой мужской бас. Столь суровый, что владелец этого баса мог бы разгонять толпы одним своим голосом.
— И вашей жены здесь тоже нет, князь. Она живая, а живых сюда не пускают.
Я резко обернулся. Со стороны кургана ко мне шёл Глеб Львович Словенов, мой наставник. Вот только одет он теперь был в длинные белые одежды волхва, а его борода была чистой, аккуратной и длинной.
И во взгляде Словенова больше не было ничего обезьяньего, теперь наставник смотрел сурово, в его глазах искрилась древняя мудрость.
Голову Словенова венчал металлический обруч, украшенный рунами, я вроде такой уже видел — нечто подобное носила друидка, которая проводила мою свадьбу с Машей Головиной.
— Где мы, учитель? — спросил я Словенова.
— Я не твой учитель, — отрезал тот, — А мы за пределами мира. Между жизнью и смертью.
— Типа чистилище?
Наставник басовито расхохотался:
— Думаю, что чистилище — это уже смерть. Кроме того, когда ты успел стать католиком, князь? Нет, это не чистилище. Это духовный мир. Соловьев бы сказал, что это Эмпирией, а Псевдо-Аркариус бы назвал это Астралом, а китайские культиваторы сказали бы тебе, что это пространство ДАО. Не суть, князь.
— Мда, но я же умер… Вы убили меня, Словенов.
— Да, убил, — признал Словенов, — А как бы мы с тобой иначе пообщались? Я не могу говорить в моей обычной форме, я схвачен больным и истерзанным мясом. Павел Вечный позаботился, чтобы я не мог говорить и мыслить. Вот почему он держал меня в дурке и пичкал препаратами. Он боялся, что если убьет меня — я вернусь в форме призрака, чтобы говорить свои речи. Или реинкарнируюсь и снова их произнесу. Мы, Словеновы, способны на такое.
Мы — клан ведающий тайны магии, мы ведём свой род от советников Рюрика, от шаманов Севера, ладожских волхвов и биармийских колдунов. Вот почему Павел Вечный решил заточить меня в моём теле, накачанном галоперидолом и другими тяжелыми лекарствами.
Но сейчас мы можем беседовать, князь. Здесь я вне своего измученного мозга, здесь все эффекты больного тела исчезают.
— Эм… — я растерялся, но лишь на мгновение, — А мне говорили, что вас бросили в дурку, потому что вы бегали голышом по лесу.
— Я бегал голышом по лесу! — расхохотался Словенов, — Воистину так. Ибо если ты не знал, князь — купание в утренней росе лечит многие хвори, как телесные, так и духовные. А как можно искупаться в росе, не раздевшись догола? Но в дурку меня заточили не за это, совсем нет.
Мне живо вспомнился другой Словенов — двоюродный брат Глеба Львовича. Тот, помнится, тоже ходил без сапог и призывал меня к тому же, потому что контакт с землей улучшает энергетику.
— Вот теперь я точно верю, что
