— Ты вроде собирался делами заняться… — Я старалась не прислушиваться к ощущениям, не отмечать, насколько потеплели и стали похожи на его прежнего его руки, старалась не думать о возбуждённом стуке его сердца.
— Мечты должны сбываться. — Он удержал меня, когда я дёрнулась. — Халэнн, я не прошу ни о чём таком, просто посидеть со мной в беседке.
— В твоих объятиях…
— Можем поменяться местами, я не против.
— Хорошо, — согласилась я, потому что в этом положении Элору достаточно было соблазниться на поцелуй в шею, чтобы заподозрить неладное, ведь действие изменяющего запах зелья постепенно сходило на нет. Телекинезом я, конечно, могу подмазаться и без видимых телодвижений, но это сложно, может быть подозрительно, а если окажусь за спиной Элора и сожму его в объятиях, смогу управлять нашими контактами. — Давай поменяемся местами.
Мы расцепились, расползлись в разные стороны. Кружева теней меняли сосредоточенное лицо Элора, скользили по его обнажённому торсу. Простыня поползла вниз, он едва успел её удержать, но, наконец, устроился в моих руках, а я откинулась спиной на стенку, и мы опять замерли, только теперь я обнимала его со спины. Устроила подбородок на рыжей встрёпанной макушке.
— Какие у тебя планы на ближайшее будущее? — вдруг спросил Элор и накрыл мои ладони своими.
— Зачем ты хочешь это знать?
— Вдруг удастся помочь. Что мне для тебя сделать?
Ночью в парке было так тихо, только ветер шелестел в лабиринтах живых изгородей и ажурных узорах беседок.
— Поправляйся, — попросила я.
— Это всё, что ты хочешь? — с затаённой надеждой уточнил Элор.
— Элор, прости за нескромный вопрос. Ты совсем дурак? Слов не понимаешь? Или думаешь, что можно прожить вместе пятнадцать лет, делая общее дело, почти всё время проводя вместе и при этом остаться равнодушным? Мне какими словами ещё выразить, какими делами показать, что ты, несмотря ни на что, самое близкое мне существо во всех мирах?
И снова нас окутала тишина. Элор поглаживал тыльные стороны моих ладоней. И вдруг спросил:
— А как же жена и сын? Разве они не должны быть тебе ближе всего?
Сердце ухнуло вниз. Вот ведь… меня настолько потрясло его состояние, вся эта ситуация, что я забыла о моей якобы семье… Я же столько всего наговорила в порыве откровенности, я же…
Я глубоко вдохнула, расслабляя голосовые связки и готовя их к внушению.
— Тебе больно? — спросила обычным ровным голосом.
— Да, очень.
— Ты ведь знаешь, что я могу помочь… голосом.
Элор тяжело вздохнул. Нежно погладил меня по ладоням, вцепился в них. Сердце у него стучало быстро-быстро, почти срывалось.
— Помоги, — прошептал он, вовсе не уверенный в своей просьбе. — Помоги принять, что я тебе друг и брат, но не любимый, помоги справиться со слабостью и не ощущать, что моя жизнь бессмысленна и никчёмна, и я ничего не оставлю после себя.
— Элор, слушай мой голос, — начала я, используя ноты управления, позволяя голосу звучать со всей вложенной в него силой, — слушай и подчиняйся…
Я рассказывала Элору о том, что он любит меня, как брата, о том, что я мужчина, а мужчины его не привлекают, о том, что он рад нашей дружбе и почти родственным отношениям, что ему достаточно этого, что ничего более он не желает, и что он надеется спастись, что он знает, что сделал очень многое, и это не забудется, что он уверен в благодарности семьи и империи, что он прожил достойную жизнь, и сейчас — не конец, а только временная трудность, что Линарэн найдёт способ его спасти. И что я (его хороший друг и верный соратник, которого он любит платонически) буду рядом и поддержу, и его такие отношения со мной устраивают полностью, ведь иных между мужчинами быть не может. Я уговаривала его не думать ни о нашей близости, ни о его предложениях провести последние дни вместе, ни о моём отказе, ведь мы друзья-друзья-друзья и ничего больше.
Я внушала, и его сердце билось всё ровнее.
Глава 5
Внушение сработало даже лучше, чем я думала: Элор уснул в моих объятиях, а утром проснулся необычно бодрым. Не было в нём прежней обречённости, надрыва при взгляде на меня.
Кажется, он был бодрее, чем я. А мне хотелось сдохнуть — не хватало бодрящих зелий Велларра. И стоило дать отдохнуть костям и суставам. Блокирование боли позволяло не ощущать неприятных последствий столь долгой трансформации, но учитывать это надо и поберечь себя тоже.
Благо теперь Элор не так сильно за меня цеплялся и разрешил пойти спать.
Великий дракон, это было такое блаженство — рухнуть на постель, зарыться лицом в мех покрывала, закутаться в него и позволить телу расслабиться. Кости и суставы возвращались на место с противным скрипом и щелчками, но в темноту я ухнула прямо в процессе трансформации.
Темнота…
Ночь. Родовой замок. Открытые двери. Такие родные комнаты.
Кровь…
Кровь везде.
Тела…
Части тел.
Брызги крови на стенах — подсыхающие тёмные капли на светлом шёлке.
Мой дом. И не мой. И я иду. Стараясь не смотреть на тела, потому что знаю, как они выглядят, помню каждого. Мне удаётся зажмуриться, но только не остановиться — душераздирающее чувство тянет вперёд по давно известному маршруту.
В замке тихо. Неестественно тихо. И только шелест подошв, мерзкий хлюпающий звук, когда они попадают в лужи крови. Этот звук… и запах. И ощущение, что из груди медленно вырывают сердце.
Неизбежное.
Невозможно сбежать, отказаться. Я иду сквозь пропахшие кровью комнаты в кромешной тьме закрытых глаз, но даже так вижу тела: они встают перед мысленным взором, подёрнутые дымкой, какие-то неровные и неверные…
Ступени.
Панический страх нарастает: до смерти Халэнна остаются считаные мгновения, но пока он ещё жив, пока я ещё чувствую его рядом.
Глаза начинают раскрываться. Я отчаянно пытаюсь зажмуриться и не видеть, отсрочить мгновение смерти Халэнна и разрыва нашей связи, но когда шагаю за порог последнего зала, глаза окончательно раскрываются.
В луже крови лежит Элор.
Мертвенно-бледный, накрытый простынёй. Меня снова разрывает на части, а он поворачивает голову. С его губ течёт кровь, и он смотрит-смотрит-смотрит на меня умоляющим взглядом.
А я кричу-кричу-кричу и наконец получается зажмуриться — меня спасает темнота.
Я вскрикнула и проснулась. Было темно, но… я знала — это время рассвета. Меня окутывали тёплые мягкие «крылья» покрывала. Я дышала тяжело, но без привычной паники.
Вне сна эмоции оставались потрясающе ровными.
