его отец. В свою очередь Дочь Волка принадлежала лесу. Только там, в тёмной чаще, среди зверей она чувствовала себя уютно. Несколько раз ей приходилось навещать Нарук, и каждый раз это была пытка. Каменные стены её угнетали. Они были ей неприятны. Проведя положенное время во дворце, она сразу бросалась на волю.
При этом нельзя было назвать девушку дикаркой. Она была умна. Иной раз, во время их бесед, Нирону приходилось опускать голову и долго думать, как парировать её аргумент. Она говорила, что эльфы становятся слабы, когда полагаются на земледелие, что, в своём стремлении упростить жизнь, они стали убоги. Она упоминала великую разницу между лесным кабаном и свиньёй. Птица, говорила женщина, пытается превратить их народ в стаю свиней.
Нирон утверждал, что свиньям живётся, всё же, лучше, чем кабанам.
Их споры были бесконечны.
Когда у них появился сын, Нирону приходилось, раз в несколько лет, ибо чаще не позволяли его царские обязанности, совершать визиты в тёмную чащу.
…Ещё ему приходилось выплачивать алименты на воспитание мясом и звериными шкурами…
Больше детей у него не было. И поскольку Дочь Волка наотрез отказалась, чтобы их сын правил слабым народом, «народом камня», как она его называла, Нирон назначил наследником отпрыска своего младшего брата, весьма смышлёного и усердного молодого эльфа. Время от времени он встречался со своим диким племянником, и, вопреки великой разнице в их воспитании, между ними сложились тёплые, даже дружеские отношения, которые продолжались всё время правления таких разных королей.
Народ камня и народ леса никогда не были едины. И в то же время между ними существовала неразрывная связь. Они были словно две стороны одной медали. День и ночь. Свет и мрак. Эльфы смешивались, плодились. Некоторые уходили из леса и селились на великой долине, иные наоборот, уходили в лес и хватались за копья. Торговые связи сделались настолько тесными, что само различие между государствами стало постепенно размываться.
Появилась единая империя с двумя лицами. Дуалистичная империя леса и долины. Ещё через пару десятков лет в Храме Белого Духа стали появляться статуи волка, а кровавые узоры, которые покрывали древние священные деревья, стали изображать, помимо всего прочего, белую птицу.
Империя солнца и луны… Александр никогда не видел ничего подобного в своём мире. Ему вспоминалась Индия с её кастами, но это было совсем не то. Ещё можно было привести в пример современную Америку с её индейскими резервациями, но с той поправкой, что последние были своеобразными государствами внутри государства, в то время как эльфы леса и эльфы долины существовали как бы на одной плоскости.
Чрезвычайно занимательный вариант развития событий…
Изначально всё было совсем не так, и Александр, наблюдая за происходящим в этой альтернативной вселенной, не мог отделаться от ощущения, что смотрит на некую иллюзорную, нереальную версию развития событий. Это было не так. Параллельный мир имел не меньший вес, чем изначальный. Александр с большим удовольствием продолжил бы следить за его дальнейшим развитием, но прямо сейчас у него были другие дела
Причём довольно срочные… Он покачал головой. Сразу взявшись играться с другими реальностями, он был похож на ребёнка, который, получив на новый год помповое ружьё, тут же, даже не надев куртку, выбегает растреливать соседских детей…
Он запустил промотку времени в этой реальности, чтобы вернуться потом, через пару дней, и проверить, что изменилось, и уже собирался заняться ревизией, когда в кармане у него зазвенел телефон. Будильник.
Сперва Александра немного растерялся. Затем он вспомнил о встрече, которая была назначена у него на полуденное время.
Он спустился с чердака, вышел на улицу и сел в машину.
Обычно, Александр приглашал потенциальных попаданцев на интервью к себе домой. Во-первых, потому что это было удобно, и во-вторых, потому что если они были не готовы проделать эту дорогу, значит их намерения были недостаточно серьёзными. Но сейчас ему пришлось изменить своей привычке, ибо это был совершенно особенный случай.
Александр ехал в больницу.
Глава 7. Альтернативный
Александр припарковался возле городской больницы. Дело было ранним утром, во вторник. В холле толпилось всего несколько пенсионеров. Александр сдал свою лёгкую куртку, которую надевал просто по привычке, ибо теперь не боялся, ни жара, ни холода, в гардероб, и обратился в регистратуру с просьбой сообщить ему, где можно найти пациента с таким-то именем.
Затем поднялся по лестнице, ибо это было быстрее, чем дожидаться, когда приедет лифт. Оказавшись перед нужной палатой, он прищурился, посмотрел сквозь дверь, и, убедившись, что внутри не было никого за исключением человека на кровати, вошёл…
Стоило ему ступить в комнату, и Александр уже не был собой. Он превратился в демона с козлиной головой, одетого в жилет из красного бархата. Лежавший на кровати возле окна человек обернулся и вытаращил глаза. Александр внимательно его рассмотрел… У него были короткие волосы, узкое лицо с выразительным подбородком, жиденькие брови и голубые глаза, на которые он натянул, дрожащей рукой, очки.
Впрочем, внешние атрибуты не имели ни малейшего значения. Интерес представляла душа этого человека.
— Матвей, я так полагаю?.. — спросил демон блеющим голосом.
Мужчина сделал глубокий вдох, затем вытянул дрожащую руку и стал набирать текст на маленькой клавиатуре. Через пару секунд из динамика раздался электронный голос со скачущей интонацией:
«Это вы?»
— Верно, — ответил Александр и обвёл взглядом сперва капельницу, которая стояла возле кровати, а затем самого пациента, облачённого в бирюзовый халат. Тело его было неподвижным. Только рука, набиравшая сообщение, могла шевелиться…
Когда Матвей впервые сообщил ему о своём состоянии посредством анкеты, Александр попытался представить: каково это — находиться в заточении внутри собственного тела? В темнице из совершенно бесполезной плоти? Невыносимо. Определённо это было невыносимо, и в то же время Матвей находился в этом состоянии вот уже больше шести лет после автомобильной аварии, в которой не было ни капли его собственной вины.
«Что теперь?»
Раздался скачующий механический голос. Александр посмотрел сперва на динамик, а затем в горящие глаза мужчины.
— Нужно подписать контракт, — ответил Аколипт. В его копытцах появился длинный листок бумаги, расписанный изящным почерком. Матвей тут же протянул свою единственную рабочую руку к шуфлядке и попытался зацепить ручку, но Аколипт покачал головой:
— Не нужно.
Мелькнул свет, и на указательном пальце Матвея выступила кровь. Его зрачки расширились от удивления, которое стало ещё сильнее, когда контракт завис возле его кровати — сам по себе, словно подвешенный на невидимые ниточки. Но вскоре Матвей пришёл в себя, в глазах его сверкнула уверенность, и он
