Книга Отвага - Паскаль Кивижер

Эма постучала пять раз.

– Ты здесь?

– Здесь.

– Как они поступили с Лисандром?

– Его тоже охраняют. Считают опасным свидетелем.

Эма уткнулась подбородком в одеяло. Лисандр, так же как она, слышал лай Стикса. Стикс почуял, что Тибо ковылял к водопаду. Больше мальчик ничего не мог расслышать и разглядеть.

– Нет свидетелей, Лукас. Никто не знает, что произошло. Разве что капитан…

– Его не могут найти.

Эма глубоко вздохнула.

– Я уже говорил с Лисандром, – снова заговорил Лукас. – Он изобразил приступ эпилепсии в коридоре, пена на губах и все прочее, даже я поверил. Охранники быстро доставили его ко мне. Он сказал, что поедет с тобой в Бержерак, если ты не против.

– А ты поедешь с нами?

– Я вас туда провожу. Отдам вам все деньги, что у меня остались. Их мало, но хоть что-то. А потом вернусь обратно. Не могу сидеть сложа руки, пока наш остров гибнет.

Снова послышались шаги патруля. На этот раз Лукас рассмотрел Эсме в компании двух молодцов, что лихо подкручивали усы и гордо выпячивали грудь. У нее топорщились на затылке волосы, остатки отхваченной ножницами косы, она то и дело заправляла неровные короткие пряди за уши. Значит, посыльная продолжала вести игру. Перебежчица опять сменила лагерь, предала друзей и своего короля. Чего она добивалась? Падения Жакара? Или ей просто-напросто хотелось выжить? Ведомая неким шестым чувством, Эсме вдруг обернулась в сторону Лукаса, прищурилась, широко раскрыла глаза от удивления, а потом вдруг указала своим спутникам на северное сияние. Они скрылись за углом Южного крыла, продолжая смотреть в небо.

– Ушли.

– Кто это был?

– Никто.

Эма почувствовала себя в ловушке. Не знала, как поступить, что ответить на предложение Лукаса. Да, она собиралась бежать. Думала о бегстве весь день. Но теперь, когда возникла реальная возможность, что-то не отпускало ее, причиняло боль. Эма поплотнее завернулась в одеяло.

– Послушай, Лукас… Спасибо, что держишь слово. Спасибо за…

У нее перехватило горло.

– За что?

– За все. За дружбу.

– Можно подумать, что ты прощаешься.

– Совсем нет. Я не могу уехать.

– Ты не можешь остаться, Эма, это слишком опасно.

– Во дворце не могу, зато могу на острове. Здесь Мириам. Пока она здесь, я никуда не поеду.

Лукас тяжело вздохнул. Эма рисковала жизнью из-за любви к пропавшей дочери, но он знал: если Эма что-то решила, переубедить ее невозможно. И подумал: с Бержераком или без Бержерака, он найдет способ выполнить обещание. Однако сейчас пора уходить.

– Я вернусь, – шепнул Лукас, завязывая узелок.

Еще долго после его ухода Эма сидела на парапете. Она надеялась, что прискачет белка и принесет ей орех, как Клеман после смерти. Она бы все отдала за какой-нибудь знак от Тибо. Цветок ириса зимой, лань, сбежавшая из парка, любая неожиданность – подарок ей. Но ничего не происходило. Так что же ей делать? Сердиться или всем сердцем призывать? Эма готова на то и на другое.

Вместо Тибо перед ней появился мушкетер.

– Ах вот вы где!

– А где я должна быть?

– В доме. Здесь чертовски холодно!

– С чего вдруг ты стал меня опекать?

Стражник смущенно молчал. Он повиновался приказам и сам стыдился этого, ему было нелегко.

– Да так, – пробурчал он. – Хотел убедиться, что все в порядке.

– Лучше некуда, – съязвила Эма, поднимаясь.

От ее сарказма мушкетеру стало еще хуже.

– Некуда так некуда, – пробормотал он и понес одеяло, словно шлейф, который никто никогда не будет больше за ней носить.

– Зачем меня охранять? В этом нет больше смысла.

– Как нет? Будто вы не знаете? Пока не нашли капитана Лебеля, боятся, что он и вас порешит.

Эма презрительно взглянула на мушкетера. Неужели этот дурак и вправду за нее переживал?

– Убирайся!

Спустя полчаса через ее будуар прошагали еще два стражника и встали у выхода в сад.

5

На кладбище у могилы Тибо всю ночь бдящие сменяли друг друга. Они разложили цветные фонарики вокруг могилы, часть повесили на каменную стену, часть – на склонившуюся ветку платана. Фрегат, направлявшийся в Бержерак, покинул порт на заре. Кроме печальной вести он вез в трюме еще и паромщика, что нашел мертвого короля. Больше о бедолаге никто никогда не слыхал.

Распоряжения принца достигали всех уголков дворца, но сам он оставался невидимкой, словно по-прежнему жил в подземелье. Его нельзя было неожиданно встретить, как встречали Тибо, который сам доставал себе булочки из печи, болтал с конюхом, спускался с холма, направляясь в порт. Жакар свои желания «доводил до сведения» подданных.

Сейчас он «довел до сведения», что будет короноваться вместе с королевой и поэтому этим вечером заключит брак. Тысяча дел разом свалилась на несчастного Бенуа! За сорок восемь часов столько событий: свадьба Лебеля, похороны Тибо, свадьба Жакара, коронация Жакара. Как такое осилить? А Жакар «довел до сведения», что ждет необыкновенной торжественной церемонии, на которую соберутся все сливки общества Иса и Западного леса тоже. Весь двор обязан присутствовать в самых праздничных нарядах, черный цвет отнюдь не приветствуется. Исключение – его высочество принц, что всегда одевался только в черное. Ткань особого оттенка специально заказывали и покупали за бешеные деньги.

Слуги носились как сумасшедшие, совсем сбились с ног: стелили скатерти, разворачивали ковры, размешивали соусы, составляли букеты. Самые сообразительные догадались: гоняли их неспроста, это особая тактика – Жакар не давал им возможности горевать и омрачать коронацию.

Стражник вошел к Эме, сообщил о распорядке дня и о том, что одна «знатная дама» вскоре расположится в этих покоях вместо нее.

– Вас переселяют.

– Когда?

– Сию минуту.

– Куда?

Стражник пожал плечами. Эма, не изменившись в лице, быстро обошла будуар и спальню, заглянула в ящики и решила, что ничего с собой не возьмет, как будто ей уже предстояло тайное поспешное бегство. Красное платье на ней, письмо Тибо спрятано в корсаже, осталось захватить серебряную подвеску, подаренную в день свадьбы.

Лукаса тоже выставили из дворца. И он ничего не взял с собой – лишь гитару и дорожную суму с измятой одеждой. Доктор Рикар, став главой Гильдии врачей, лишил Лукаса врачебной лицензии под предлогом, что та получена «незаконно». Лукас сбросил голубой халат, как змея сбрасывает старую кожу, и отправился искать новое пристанище.

Герцог Овсянский, сидя на чемоданах, собранных загодя, долго плакал, когда его наконец изгнали. Всякий раз, если королевству грозила опасность, он собирал вещи, но никогда не уезжал. На этот раз отъезд неизбежен. Герцог набил чемоданы дневниками, незаконченными поэмами, черновиками, шелковыми чулками, плоеными воротниками и штанами-буф. Даже сев сверху, чтобы проклясть свою горькую судьбу с большим комфортом, герцог не смог их закрыть и застегнуть. Его отчаяние достигло крайнего предела, когда вошел слуга и добродушно сообщил, что отныне гостям-иностранцам запрещено носить парики.

– А кто здесь гость-иностранец? – недоуменно спросил герцог, привыкший считать себя членом королевской семьи.

– В настоящий момент у нас только один