не повышая голоса, сказал псевдоотец.
У меня от его тона сердце замерло, а колени чуть сами не согнулись в реверансе. «Не сгибаться!» — строго велела им и продолжила стоять прямая как палка.
Это как же надо было обращаться с дочерью, чтобы она тебя так боялась? Память тела точно лгать не станет.
— Спасибо, батюшка, что поинтересовались моим самочувствием, — даже не попыталась скрыть издевки. — Приятно знать, что обо мне беспокоятся. И так рады меня видеть.
— Да как ты смеешь?! — От княжеского кулака, грозно опустившегося на белоснежную скатерть, задрожала посуда с журавлями, а вместе с ней и я. Точнее Софьино тело.
Но я быстро взяла себя вместе с телом в руки, прошла за стол и, не теряя времени, вооружилась ножом и вилкой. Чтобы покушать.
Но если князь продолжит в том же духе, можем поиграть в дартс.
— Смею. После всего, что случилось, — очень даже. Вы не защитили меня и не предупредили, что принца… ну то есть цесаревича стоит опасаться. Если бы не Андрей…
— Замолчи! — Растеряв остатки самообладания, его сиятельство перешел на крик. Надулся, побагровел, нервно дёрнул за шейный платок, ослабляя узел.
Чтоб вы, батенька, задохнулись.
— Не смей наводить напраслину на его высочество! Это все твои женские уловки, Софья. Если бы не твоя сумасбродность, легкомысленность и, как выяснилось, легкодоступность, ты бы не оказалась в одной комнате с несколькими мужчинами!
А, ну да, во всем виновата я. От заявления «отца», если честно, слегка обалдела. Он не верит собственной дочери, еще и называет легкодоступной!
— Ты наказана.
— Больше, чем таким отцом, и наказать сложно, — фыркнула и сняла с ближайшего блюда пузатую крышку, по краям которой вился причудливый узор. Что тут у нас? Яичница с беконом и зеленым горошком? То, что доктор прописал после стрессового разговора.
А «папаша» пусть думает, что хочет. Хоть тысячу раз хамкой назовет — все равно. У него дочь от страха умерла, а он принца выгораживает.
Козел!
— Вон!
— Я еще не позавтракала, батюшка, — ответила ему медово. — Вы же не хотите уморить дочь голодом до свадьбы, о которой так долго мечтали?
Можно подумать, это он выходит замуж.
— Клим! — рявкнул князь, и створки одной из многочисленных дверей, что вели в столовую, тут же распахнулись, являя слугу в тёмных штанах и простой, подпоясанной кушаком рубахе. — Распорядись подать княжне завтрак в ее покои. Немедленно.
Не в то время и не в том месте вы, батенька, родились. Вам бы в Германию начала двадцатого века. Стали бы лучшим другом одного небезызвестного недочеловека.
— Будет исполнено, барин. — Слуга низко поклонился и быстро покинул столовую, даже не взглянув в мою сторону.
— А ты! — суровый отеческий взгляд вонзился в меня. — Чтоб и шагу не смела ступить из комнаты! До самой свадьбы там просидишь!
— Да пожалуйста. В вашей душевной компании все равно никакого аппетита, — улыбнулась злыдню и, поднявшись, решительно направилась к тем дверям, через которые вошла.
— Позор рода Вяземских! — донеслось мне вслед.
Явно привык, чтобы последнее слово оставалось за ним.
С трудом удержалась, чтобы за мной не остался последний жест.
На выходе я столкнулась с Беляной, ожидавшей, пока княжна позавтракает. Она же и проводила меня, непозавтракавшую, обратно в покои Софьи. Прислуживала мне за столом, я же мрачно жевала и думала о том, что в распорядке дня тетушки наметились сбои.
Раз меня заперли, значит, никакого посещения церкви. И я даже не знаю, хорошо это или плохо.
Пока ела, терла виски, которые после разговора с князем сильно ломило. К концу завтрака голова так разболелась, что я решила немного полежать до приезда местного лекаря. Удивительно, но уснула мгновенно. Может, этот Вяземский не только колдун, но и вампир энергетический? Сама не поняла, как проспала все на свете. И приход врача, и деликатный осмотр…
Разбудила меня Татьяна. Потормошив за плечо, безапелляционно сказала:
— Хватит, моя голубка, нежиться в постели. С мужем будешь проводить так время. А сейчас вставай, приводи себя в порядок и поедем благодарить нашего создателя.
Приподнявшись на локтях, сонно кивнула, соглашаясь с последними её словами, но только не с теми, что про времяпровождение с мужем.
Интересно, как ей удалось уболтать князя выпустить арестантку?
Пришлось вставать. Умывшись и пригладив выбившиеся из прически пряди, услышала голос наставницы:
— Вот, возьми. Этот цвет тебя освежает.
Вручив мне платок кремового шелка, окаймленный нежнейшим кружевом, Татьяна замерла, явно чего-то ожидая, но так ничего и не дождавшись, забрала шелковую прелесть обратно.
— Давай лучше я. Вижу, ты, моя голубка, никак не отойдешь от вчерашнего потрясения.
И от вчерашнего, и от сегодняшних.
Потрясная жизнь теперь у Маши Семеновой.
Быстро и ловко упаковав меня в платок, Татьяна удовлетворенно кивнула и повела за собой. Вскоре мы уже садились в коляску, запряженную парой лошадок темной масти. Точнее сказать не берусь, я в лошадях плохо разбираюсь и до вчерашнего дня видела их только в кино и городских парках.
Яркое солнце заставляло жмуриться и приятно грело лицо, а обилие цветов и зелени радовало глаз. На какое-то время я даже забыла о проблемах, любуясь красивым особняком князя и тихим садом, а после, когда коляска выехала за кованые ворота, почти пустынными мощеными улочками старой Москвы.
Вернее, Московии.
Воздух здесь не в пример тому, к которому привыкла, был пьяняще чистым. Легкий ветерок игриво трепал пряди у лица и так и норовил откинуть платок назад.
— Помолимся Многоликому и попросим, чтобы одарил тебя счастьем, а князя Воронцова к тебе любовью, — проговорила Татьяна, и ее лицо снова приняло мечтательное выражение.
Я лишь натянуто улыбнулась в ответ, совсем не желая счастья в виде любви незнакомого типа.
Да, интересного, да, симпатичного, но этого недостаточно, чтобы взять и выскочить за него замуж. Это как с разбегу сигануть в море с обрыва, не зная, выживешь или захлебнешься.
Я плаваю плохо, поэтому финал очевиден.
Широкая, уходящая в гору дорога привела нас на небольшую, запруженную людьми площадь. В этой части города, в отличие от тихой каштановой улицы, в конце которой облюбовал для себя дом князь, царило оживление. Детвора играла прямо на дорогах, время от времени сгоняемая в подворотни проносящимися экипажами. Яркие вывески над дверями лавок зазывали то к цирюльнику, то в магазин готовых шляпок. Бакалея, кожевник, башмачник, золотых и серебряных дел мастер… На глаза даже попалось одно злачное заведение с незамысловатым названием «Трактиръ». Если бы мне предоставили выбор, я бы лучше туда сходила нервы подлечила, а не на поклон к неизвестному божеству, допустившему переселение душ.
У
