прошла мимо меня, задела артерию на шее ламии. Кровь ударила едва ли не фонтаном, заставив Ка’риш выронить оружие и, хватаясь за горло, пытаться зажать рану. Швырнув копье в стену огня, я бросился к ней, спустя секунду, изрыгая ругательства, ко мне присоединилась и эльфийка. Из-за пояса остроухая выхватила пузырек и, выдернув зубами пробку, тут же опорожнила его на рану. Знакомый неприятный запах резанул ноздри. Вторая склянка появилась в ее руке спустя мгновение, но ее содержимое полилось уже в горло слабеющей на наших глазах ламии.
– Хватай ее и беги за мной! – бросила мне остроухая, устремляясь вглубь по коридору.
Подхватив тело Ка’риш, я пустился следом. И мать твою – какая же она была тяжелая – навскидку пудов двадцать. Ну может, конечно, и поменьше, но тело буквально молило о пощаде, изнывая от такой нагрузки. Жаловаться, правда, было некому и некогда. Нас осталось всего трое и жизни наши висели на волоске. А потому, превозмогая боль и усталость, я упорно продолжал бежать за эльфийкой.
Дерево сменилось камнем и, пройдя несколько метров, эльфийка нажала на один из кирпичей. Кусок стены отъехал в сторону открывая скрытый доселе проход. Эльфийка нырнула в открывшийся проем и я последовал за ней. Стоило нам обоим зайти внутрь, как проход за нашими спинами закрылся. Разглядеть что-либо дальше собственного носа в воцарившейся темноте не представлялось возможным. Я едва поспевал, постоянно спотыкаясь и чертыхаясь, в кровь сбивая босые ноги. А вот эльфийка похоже видела в темноте не хуже кошки, быстро и решительно шагая по коридору. Впрочем, поняв, что я безбожно отстаю, остроухая сжалилась надо мной, запалив факел. Увы, надолго его не хватило. Благо, у остроухой он был не единственным.
Выход из катакомб оказался в лесу, вдали от стен острога и любопытных глаз. Закрыв за собой лаз и наспех присыпав вход землей и листьями, мы пустились в глубь чащи. Алое зарево за нашими спинами возвещало о том, что прежнее наше пристанище было предано огню.
***
– Все, привал! – скомандовала эльфийка, прислонясь к дереву.
Я облегченно вздохнул. Мышцы буквально горели, по коже струился пот. К марафонам с такой нагрузкой даже столь крепкое тело похоже не было привычным.
Я опустил Ка’риш на землю, ее рана не кровоточила и я молился всем богам, чтобы это было не из-за того, что вытекать больше нечему. Остроухая, заметив мое беспокойство, подошла ближе и, приложив голову к груди ламии, замерла на пару секунд.
– Дышит, – успокоила меня темнокожая спутница. – Слабо, но дышит. Да и кожа не совсем бледная, – добавила она, бросив беглый взгляд на свою подругу.
Я так же прислушался, но дыхания не услышал, однако, посмотрев на грудь увидел, что та еле заметно, но ритмично вздымается. – «Значит и правда дышит» – я вздохнул с облегчением и перевел взгляд на раненное плечо: рука была черной от запекшейся крови, но рана не кровоточила, хотя и по-прежнему болела. «Кажется на мне все заживает достаточно быстро» – пронеслось в голове.
Отдых продлился буквально пару минут, сделав по паре глотков воды и переведя дыхание, мы снова двинулись в путь. Становилось прохладно, в лесу и так было не жарко, благодаря густым кронам деревьев, что надежно укрывали от палящего солнца. Но чем ближе солнце клонилось к закату, тем ощутимее чувствовался холод, даже несмотря на то, что мы оба исходили десятками потов. Сейчас я очень жалел, что, убегая, не прихватил с собой никакой одежды.
Остановились мы лишь, когда вокруг почти окончательно стемнело. Лагерь было решено разбить в неглубокой низине, очень кстати оказавшейся рядом.
Аккуратно уложив ламию на землю, я едва не рухнул рядом. Ноги после такого марш-броска держать меня попросту отказывались.
Остроухая скинула плащ со своих плеч, теперь стало видно, что ее одежда насквозь пропиталась потом. А ведь все это время она уверенно шла вперед, не выказывая никаких признаков усталости.
– Клади ее сюда и ложись с ней, – тяжело прохрипела эльфийка, указывая взглядом на расстеленный плащ. – Нельзя, чтобы она замерзла этой ночью!
Я послушно выполнил распоряжение.
«Надеюсь, ты выкарабкаешься» – подумал я, прижимая к себе едва теплое тело своей спасительницы.
Я снова посмотрел на эльфийку, та пыталась развести огонь, используя подручную алхимию из своей сумки. Довольно быстро затрещали языки пламени, вблизи которых получилось наконец нормально согреться. Усталость мгновенно стала одолевать измученное за день тело. Веки, сомкнувшись в очередной раз, оказались слишком тяжелы, чтобы поднять их вновь, сознание провалилось в небытие и я, наконец, уснул.
Глава 3
Открыв глаза, я не сразу узнал место, в котором находился. Богато обставленный шатер, источающие тонкий аромат благовония, что тлели по периметру. На мягких шкурах, устилавших пол, юные рабыни массируют уставшие за день ноги. Казалось, что я был лишен всего этого целую вечность. И потому снова почувствовать себя дома было крайне приятно.
– Здравствуй, хан! – отворяя полы шатра, заходит ко мне Киевский воевода в сопровождении двух воинов. Взгляд его хмур и тяжел, хотя вида старается не подавать.
– И тебе привет, Твердеслав, – бросая на того взгляд, улыбаюсь в густую бороду. Взмах руки и несколько рабов срываются со своих мест у входа, что бы поставить подле меня вино и яства. Молодая девушка подходит следом, наполняя кубки. – Случилось чего? – снова заговариваю я, жестом приглашая своего друга занять место рядом. – По глазам вижу, не любо тебе у меня, а?
– А чему радоваться? – Сдвинув брови, без утайки отвечает киевлянин, занимая предложенное место. – Пятый день у тебя в гостях, а крови навидался... По что люд простой мучишь? Ярослав – твой враг, с ним и воюй!
– Да и твой тоже, – не хотя, соглашаюсь я. – Слыхивал я, не жалует тебя нынче князь.
Гость мой несколько секунд молчит, после чего тяжело вздохнув отвечает:
– То правда. Все под себя кладет гад. Дружине почета нету, меня на смех выставляет.
– И куда путь держишь, если не таишь? – я делаю небольшой глоток из своего кубка, наслаждаясь приятным вкусом и ароматом. Напиток заморский, изысканный. Большая редкость в наших краях.
– Да вот, соберу сотню мужей верных, да за Дунай, кто более гривен даст.
– Оставайся у меня. Добрые мужи мне тоже
