и грабежей. Пожары потухли сами собой. Эрнандо де Чавес, нахмурившись, посмотрел на высокую кучу, в которую были свалены резные нефритовые украшения и накидки из перьев, увенчанные усыпанным изумрудами королевским гербом, и выругался.
— Неужели мы проделали весь этот путь ради кучки перьев и нескольких каменных безделушек? — спросил он. — Где золото? Неужели во всём этом вонючем городе не найдётся хотя бы горсти золота?
Они находились во внутреннем дворе королевского дворца, где несчастный Копан Калель был захвачен в качестве гаранта хорошего поведения своего народа. Двор было легко защитить в случае неприятностей, и поэтому испанцы расположились здесь. И рядовые воины, и кабальеро смотрели на огромную гору награбленного с яростным разочарованием.
— Они спрятали своё золото, — сказал Эррера. Его собственноручные пытки трёх или четырёх человек не дали ответа на так волновавший испанца вопрос, но он всё ещё упорно держался за эту идею. — Их можно заставить сказать, где они его спрятали.
Чавес покачал головой:
— Король клянётся, что у них ничего нет, как нет и никакого другого металла тоже. Они не могли спрятать всё это. Они не могли спрятать свои кузницы и убить всех кузнецов. Они не могли снять все украшения. — он пнул пыльным ботинком накидку из перьев кетцаля. — Нет. Здесь нет никакого золота. Есть только это… это барахло! — Он пнул её ещё раз.
Мартин мог бы рассказать им о многом, но он знал, что не стоит. Он мог бы рассказать им о золотоволосой девушке, которая была не из Копана и у которой был электронный шокер, парализующий нервные центры, вещь, которая поразила бы учёных его времени. Мог бы.
Он спрятался в тени в дальнем углу двора и размышлял о девушке. Воспоминание о том невероятном механизме, которым она пользовалась, неимоверно терзало его. Кто его сделал, откуда он взялся и как он попал к ней в руки? В эти дни, когда наука, даже при самых передовых дворах Европы, была ещё только новорождённым младенцем, постоянно обвиняемым в колдовстве, существование такого устройства было совершенно невозможно. И всё же он видел его своими глазами, ощущал последствия своим телом. Это всё было реально, а значит, где-то существовали наука и технология, способные его создать.
Но где? И чьи? И почему в истории об этом не упоминалось? Вопросы вертелись у него в голове, вопросы, на которые не было ответов. Только та девушка могла ответить на них, но она исчезла. Он искал её по улицам Копана. Он видел много всякого, и в основном отвратительного, но не девушку. Он даже наведался в загоны для рабов, где содержались пленённые женщины, но она исчезла.
Возможно, она и её невероятное оружие ему приснились. Реальность стала безумной, и не было причин, по которым безумие не могло бы стать реальностью. Он сам был невозможен, живя в призрачном мире, и почему бы…
Внезапно в дальнем конце двора послышался шум. Мартин повернул голову, выглядывая из-за плеч стоявших перед ним мужчин, и увидел её, золотокожую девушку в тёмно-зелёной тунике, на шее у которой сверкали огромные драгоценные камни. Она оказалась в центре группы испанцев, двое из которых крепко держали её за руки. Если у неё всё ещё был шокер, то, должно быть, она понимала, что против целой армии его использовать бесполезно. Она шла, выпрямившись, между своими похитителями, терпя их грубость, но в её туманно-зелёных глазах и уголках рта было такое выражение, которое заставило бы съёжиться более слабых духом мужчин. Сердце Мартина забилось так сильно, что он чуть не задохнулся от волнения.
Они привезли её к Чавесу.
— Мы поймали её, когда она пыталась выбраться из города, — сказал один из мужчин. — У неё был очень красивый паланкин, и с ней было много индейцев. — Он ухмыльнулся. — Возникли небольшие проблемы. Но мы подумали, что вы захотите с ней поговорить. — Он замолчал и посмотрел на великолепные драгоценные камни, сверкавшие на её шее. — Особенно о том, что касается их, — добавил он, а затем обвёл вызывающим взглядом круг алчных лиц. — Помните, кто привёл её сюда! Я, Мануэль Диас!
Мартин забыл обо всём, кроме девушки. Он протолкался сквозь толпу мужчин, которые столпились вокруг неё, задавая вопросы, которых она не понимала, и требуя переводчиков.
Он встал перед ней и закричал на языке киче:
— Будь осторожна! Ты знаешь этих людей? Они готовы убить собственную мать за эти драгоценности!
На самом деле он думал не о ней, не о её безопасности и не о её имуществе. Он думал о том, что она знает, и что теперь, когда она у испанцев, ему, возможно, не удастся вытянуть у неё это знание.
По крайней мере, Чавес заявит на неё свои права, и он больше не увидит её.
Она взглянула на него, и её губы скривились:
— О, да, — сказала она. — Человек с обнажённым мечом.
Он снова ощутил в памяти вспышку и шок, которыми закончилась их первая встреча.
— Послушай, — сказал он. — Это… — в языке киче не было слов, имеющих хоть какое-то отношение к электронике. Вещь-которая-мечет-молнии — это лучшее, что он мог придумать. — Где ты это взяла? Кто это сделал? Ты должна сказать мне, пока они…
Его голос замер в мёртвой тишине. Испанцы уставились на него, и он понял, что совершил грубую ошибку. Археолог Эдвард Мартин бегло говорил на диалекте майя, но испанский солдат Педро Янез никак не мог его знать. По этой и другим причинам Мартин держал язык за зубами, хотя все переговоры приходилось вести через двух переводчиков — с киче на тласкаланский и с тласкаланского на испанский. Теперь он выдал себя, и Манрике, особенно Манрике, смотрел на него с подозрительным удивлением.
— Что ж, — сказал Чавес. — Какая жалость, что наш всезнающий Янез всё это время скрывал свою мудрость, хотя она была бы нам так полезна.
— Я… я плохо знаю язык, — пробормотал Мартин. — Действительно, очень плохо. На самом деле, я… — он немного оживился, рассмеявшись. — То немногое, что я знаю, я узнал от рабыни, которая была пленницей у этих людей, и она… ну, она была очень юной и хорошенькой рабыней, и нам не потребовалось много фраз, чтобы объясниться.
Он ухмыльнулся, и мужчины рассмеялись. Только лицо Манрике не смягчилось.
Чавес кивнул на Арилл.
— Она, похоже, не из тех, на ком можно опробовать твои фразы! Можешь спросить её, где она взяла драгоценности?
— Я попробую.
Повернувшись к Арилл, он быстро сказал:
— Они заберут всё, что у тебя есть ценного. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь
