на зазевавшегося мальчика, но в него полетел камень. Выронив из рук тряпичную игрушку, мальчик весен семи вскарабкался на Брюзгу. Взгляд, полный печали, упал на потертого зайца без одного уха. Когда собаки начали драть игрушку, мальчишка спрятал лицо за влажный мох на пузе Брюзги. Наверняка, глаза его увлажнились так же, как этот мох.
— Дуг там, где блестит море, — главарь нагло ухмыльнулся уголком рта. — Он всегда идет туда, когда получает по шее.
Не сказав ни слова, Фолкмар развернул коня.
— Эй, дядя! — окликнул его главарь. — Когда найдете этого проныру, передайте, что жадность — самый худший из пороков.
Не пришлось даже пришпоривать налитые бока, чтобы Чемпион пустился в галоп. Он был рад расстаться с псами. Оставив в покое разодранную игрушку, собаки помчались за смоляным хвостом. Фолкмар услышал протяжный свист у себя за спиной. И все-таки пришпорил коня. Он должен был оказаться там, где блестит море раньше, чем они настигнут Дуга.
Глава 3
Там, где блестит море
Говорят, оно начало блестеть после великих Перемен. Когда жар далекого вулкана заставил кипеть море, когда дракон проснулся в вулкане, изрыгая лаву и огонь, когда с неба падал пепел, поглотив солнце на долгих три весны. Морские недра дрожали от взмаха драконьих крыльев, суша — от страха перед гневом Отца Огня. Тогда дно у южных скал покрылось блеском. Искатели жемчуга говорили, что дно стало бархатным и мягким, словно перина. Руки по локти утопали в мерцающем песке, так и не достигая дна, волны бились о скалы, о стены разрушенного замка, и блеск тянулся к поверхности. Играя лучами солнца, он одевал море в блестящие одежды. Так, что слепило глаза.
Дальнозоркий взгляд сразу уловил серое пятно на фоне белесых стен. На месте старого замка громоздились руины. От длинной старой стены, защищавшей город с юга до того, как часть скалы провалилась в море, остались лишь глыбы белого, словно снег, камня. Фолкмар остановился. В любой момент он был готов пришпорить коня, но пятно почему-то никуда не двинулось. Странно, ведь его уже давно заметили.
— Расскажешь, за что тебе надавали тумаков?
Чемпион недовольно заржал, отвернувшись от моря. Блеск кольнул глаза, он не был особым ценителем напыщенной яркости.
Вытерев сопливый нос, Дуг отвернулся, но мерцание моря успело выдать слезы на его щеках:
— Они обижали Томми.
Фолкмар успокоил коня.
— Почему не бежишь?
— Куда? — шмыгнул носом Дуг, — Если вы меня нашли, то и они найдут тоже.
— А ты смышленый.
Свесив босые ноги, мальчишка сидел на сточенной морскими ветрами глыбе. Через десяток футов вниз падал обрыв, из моря торчали сияющие острия скал. По легендам на них взбирались сирены, чтобы петь погребальные песни утонувшим морякам.
— Отдай то, что взял, и я уйду.
— Это мое.
— Нет, это не твое, — нахмурился Фолкмар, — И не мое тоже. Деньги принадлежат Отверженному.
— Я их взял, — мальчишка спрыгнул с глыбы, — Они мои! У каждого что-то есть, теперь и у меня тоже. Нужно следить за своим добром.
Кроме слез на щеках виднелись пара ссадин и добротный синяк под левым глазом. Дуг выглядел обиженным.
«Обидеться на то, что тебя поймали за руку, так могут только мальчишки с Псового переулка. Неужели он решил уговорить меня оставить кошелек ему? Какой же он балбес».
— Я мог бы разрубить тебя надвое, да не хочу. Видимо, ты получишь по шее еще раз.
Дуг оглядел рыцаря с ног до головы: ржавый доспех, седая борода, дряхлая шея упирается в воротник. Наверняка потому, что этот длинный старик сгорблен. Он не пробежит и сотни футов.
— У тебя болят колени, — сказал Дуг, отскочив на шаг назад, — Я знаю, как болят колени. Ты не сможешь догнать меня!
— Может, и не смогу, а вот мой конь затопчет тебя насмерть. Или я перерублю тебя надвое в галопе, я уже почти передумал.
Оглянувшись, Дуг примерил, сколько бежать до ближайшей скалы. Даже если он будет бежать очень быстро, Чемпион нагонит его. Издалека вдруг послышался лай собак. Его сразу унес ветер.
— Вы притащили за собой псов? — с подозрением спросил Дуг.
— Не тех, о которых ты подумал. Чемпион скакал быстро. Лохматые отстали на выезде из переулка, — Фолкмар огляделся. Так и есть: парочка вывалянных в рыжем песке кобелей лениво трусили между белых камней. Обнюхав, они разочарованно пометили их. Здесь не было и крупинки коралловых останков. — А вот другие, наверное, уже прячутся в скалах. Здесь есть короткая дорога?
— Твердостенье обвалилось прошлой весной.
— Понятно… свистнуть можешь?
Сам-то Фолкмар не имел двух передних зубов и быть громким у него уже давно не получалось.
— Зачем? Давайте мне по шее и уходите, кошелек я вам все равно не отдам.
Босые ноги, грубая рубаха, веревка, притворившаяся поясом… Интересно, куда он мог положить кошель? В руках-то у Дуга ничего не было. Неужто запихал за пазуху? Веревочные пояса очень ненадежны, эдак он мог бежать и все выронить. Балбес.
— Не отдашь мне — отдашь им. Для тебя невелика разница, — ответил рыцарь, вложив два пальца в рот, но воздух глухо прошипел между зубов и заглох, — Адова дюжина… Эй, там! — псы завыли. — Выходи из скал!
Победив ветер, послышался громкий, пронзительный свист. Он прошелся по скалам, поймав эхо. Дуг сделал это умело. Признаться, в его годы Фолкмар так не мог. Научился свистеть он только к пятнадцати и при этом искусал пальцы почти до костей.
Сначала показался старший. Показав острый нос из-за камней, он ловко прошмыгнул вниз. За ним показались остальные. Похожая на мелких блошек, ребятня разрозненно заскакала по крутым белым скалам. К тому времени, как главарь двинулся вперед, она уже собралась у него за спиной, словно притянутая невидимыми цепями. Старший шел походкой важной и нарочито беспечной, вновь накормив руками карманы. Карманы в штанах — признак превосходства, который никто не оспаривал.
— Опять шумишь, дядя, — паренек сплюнул в жесткую траву, не вынимая рук из штанов. — А ты быстрый, значит, все-таки местный… Нашел, что искал? Так иди своей дорогой.
— А чего ты такой дерзкий, малец? Неужто стали не пробовал
