во рту. Недостаток один — нам было мало.
Запили лакомство, как водится, пивом. После бутылки дивной и терпкой «Загорки» от восторга едва не прошибла слеза. В сравнении привычно разбавленное у нас «Жигулевское» казалось ослиной мочой. После такого пить его будет уже невозможно.
— Охренеть, пиво как с газом! — восхищенно охнул Ванек.
— Естественно! — жирные после баницы губы Лешка вытер ладонью. — Это вы чешского еще не видали. Еще по одной? Теперь платите сами.
Мы стыдливо отвели взгляд. Очень хотелось, но к такой жертве еще не готовы. Эти драгоценные левы — фундамент для капитала. Это окупится, надо терпеть. А с богатством появятся юльки, машины и всё остальное.
— Ну как хотите, — ухмыльнулся упырь, покупая бутылку.
— Сволочь! — скрипнул зубами Ванек. — Не друг ты нам боле.
— А то! — Лешка еще сделал глоток. — Погнали назад. Наш Толик, поди, с ума уже сходит.
Улицы прямые, заблудить почти невозможно, но каким-то образом это нам удалось. Скорее всего, виновата «Загорка». А может воздух свободы пьянил. Направление вроде бы выбрали верное, но закрались сомнения — туда ли идем?
Выбрав дородную даму с благодушным лицом, остановились спросить.
— Здравствуйте, извините, мы правильно идем на железнодорожный вокзал? — скороговоркой и на одной ноте выпалил Лешка.
— Вокзаль? — непонимающе повторила она.
— Гара, вокзал-гара, коловоз, София ту-ту! — Ванек энергично подвигал локтями, изобразив паровоз.
— А, жэпэ гара! Руснаци? — просияла дама, облегченно опустив сумку, которую прижимала к себе.
— Ага, стройотрядо-туристо, — улыбаясь, закивал он. — Гара-то где?
— Направо. Перестройка, да? Браво на вашия Горбачев!
— Направо? — засомневался я и на всякий случай показал ей рукой. Там вроде не шли.
— Направо! — уверенно подтвердив, несколько раз кивнула она. — Няколко минути!
Озадаченно переглянувшись, свернули. Женщина, кажется, настроена к нам дружелюбно. Говорят, русских здесь любят. Мы ж не в Прибалтике, чтобы мстительно врать?
Если разобраться, то вообще земляки. Насколько я знал, на месте Пензы жили буртасы, а потом и булгары, часть которых во время Великого переселения народов под натиском гуннов ушла за Дунай. Волжскую Булгарию вырезали татаро-монголы, а здесь болгары пятьсот лет жили под гнетом османов, пока русские не выкинули турок с Балкан. Понеся тогда огромные жертвы, Россия освободила болгар. Тут это помнят, но в первой и второй мировой войне почему-то воевали уже против нас.
— Как думаешь, она не соврала? — вопросительно посмотрел Лешка, когда миновали длинный квартал.
Так долго сюда точно не шли. К этому времени мы были на нервах. Пожалуй, так город насквозь пройдем. Без нас не уедут, но орать будут точно. Дадут самую гнилую работу, повод напакостить теперь у Толика есть.
— Ммм… Вряд ли, — почесал я затылок. — Зачем ей нам врать?
— Да испугалась она, — предположил он. — Видел, как в сумку вцепилась? Немудрено, если на вас посмотреть.
— У нас лица добрые, а ты дыхнул на нее, — парировал Ванек, не простивший «Загорку». — А с Горбачевым сарказм. Достал их, видимо, тоже.
— Да не… Болгары же к нам хорошо, — пожал я плечами. — Их Живков даже шестнадцатую советскую республику сделать хотел. Давай вон того еще спросим.
На этот раз выбрал импозантного мужчину в очках — черепаховая оправа, толстое стекло. Седой, прилично одетый, спокойный и уверенный взгляд — пред нами явно источник достоверного знания.
— О, дорогие товарищи! — обрадовался он, выслушав нас. Говорил почти без акцента. — Идите два квартала прямо, поверните направо.
— Одна женщина тоже сказала направо, теперь нам назад? — внимательно посмотрел на интеллигента Ванек, подозревая подставу.
— И еще вот так наверно кивнула? — рассмеялся тот.
— Ну да…
— Типичная проблема, так у вас говорят? У нас всё наоборот. Болгары, отрицая, кивают вверх-вниз. Когда соглашаемся, качаем головой вправо-влево. У этой национальной особенности есть свои корни. Скорее всего, миф, но характерный. Во время османского… ига, правильно? Турки приставляли к горлу болгарина нож и спрашивали, отрекается ли от веры христовой. Если помотать головой, сказав «нет», то клинок порежет кожу, поэтому люди молча кивали, договорившись поменять эти жесты местами. Ну, а «направо» по-болгарски — «прямо». Женщина сказала вам верно.
— Вы так хорошо говорите по-русски…
— Потому что заведующий кафедрой, — улыбнулся профессор. — У нас русский язык обязателен для изучения в школе. «Добре дошли», как мы говорим. Успех скепи другари!
Лешка стыдливо спрятал за спину бутылку и, растрогавшись, пожал профессору руку. Бывают же настолько интеллигентные и приятные люди! А еще баницы, пиво! Впору остаться.
Как оказалось, время тут летит незаметно, автобус ждал уже час. Встретили нас, мягко говоря, неприветливо. Раскрасневшийся Толик в запале топал ногами, угрожал штрафами, карами, и под его бубнёж я умиротворенно заснул на заднем сиденье.
Ум привыкает ко всему, поэтому пейзаж в стиле «баунти» шока не вызвал. Решив, что надо действовать быстро, я сразу направился к заросшей густым лесом горе, что возвышалась над бухтой. Секрет сновидения должен быть там, на пляже ничего нового уже не увижу.
Джунгли встретили густым ароматом цветов и гниющей листвы. Здесь полумрак, воздух плотный и влажный. Сквозь густую листву едва пробивался солнечный луч, играя бликами в росинках на паутине. Деревья переплетались кронами, лианы опутывали стволы и мохнатыми гирляндами свисали с ветвей. Под треск цикад перекликались и щелкали невидимые с земли обезьянки и птицы.
К счастью, тропинка тут всё же была, иначе понадобилось бы большое мачете. Углубившись в лес, я быстро нашел оплетенную мхом и лианами хижину. Казалось, она давно стала частью джунглей. Чуть ниже по склону ручей и мангровый лес, который заливало приливом. Следов человеческой активности вроде бы нет, куриных ног под избушкой тоже не видно.
Подойдя, осторожно толкнул дощатую дверь. Открылась легко. Значит, кто-то живет, иначе давно заросла бы лианой.
Сделав шаг, услышал угрожающий писк и быстро пригнулся. Зашумев крыльями, вылетела стая летучих мышей. Засранный ими пол мерзко лип под ногами. В стенах щели, в крыше дыра, везде пыль, грязь, паутина. Из обстановки лишь пара ветхих и сломанных стульев.
Как только глаза привыкли к темноте, нашел в полу люк — единственное место, где не было пыли. Выглядел он типично зловеще. Подпол наверняка полон жутких страшилищ. Я же в кошмаре, как же иначе?
На самом деле это здорово меня успокаивало. Что бы там ни было, оно ничего
