для звонка он выбрать просто не мог.
В результате, спустив семь потов и пару раз матюкнувшись, мы-таки втащили дедулю в комнату и даже положили его на кровать. Вот дед Женя вроде бы и был не особо тяжёлым человеком, да и папа даже не покраснел, но вот я ухандохалась.
— Дрия, ответь уже на звонок, — устало попросил папа и, забравшись с ногами на кровать, принялся стягивать с деда грязную футболку, а затем и не менее грязные штаны с носками. Где он так извазюкался, я без понятия.
Кстати, я же так и не упомянула, что дед Женя был обладателем самой кудрявой и колючей бороды на свете? Ну, такой, где между кудряшек хранится запас продуктов на чёрный день, ну, или же закуска для самогона.
В общем, пока папуля раздевал нашего грязнулю, я села на тумбочку в изголовье кровати и, достав из кармана телефон, в удивлении уставилась на него. Ну, надо же, этот день готов пробить либо дно, либо отметку «шедеврально», потому что мне звонил начальник. В субботу вечером. В мой, твою дивизию, день рождения. Когда я пыталась уложить пьяного деда спать.
Если он сейчас потребует от меня внести куда-нибудь изменения, я на правах именинницы пошлю его лесом и брошу трубку. А если в понедельник он скажет мне, что моя персона может быть свободна, потому что её уволили за хамство, я буду удивлённо хлопать глазами и ссылаться на алкогольное опьянение. Мол, с дедулей пила, не обессудьте и не увольняйте.
— Доброго вам вечерочка, Сергей Павлович! — произнесла я в трубку, решив сначала разведать обстановку, и лишь потом раздавать путёвки в лесные турпоходы.
— И тебе привет, — выдал в ответ Психич. — Как празднуется?
Я слегка прибалдела от того, что Псих в курсе, что у меня день рождения.
Не потому что он не знает дату, а как раз-таки наоборот — в том, что он её знает, я не сомневалась. В прошлый свой день рождения я наглядно объяснила, что заставлять именинницу работать до восьми вечера — хреновая идея.
Так что меня удивил именно тот факт, что он мне позвонил, зная о том, что у меня день варенья. Я посмотрела на деда, который в этот момент, кажется, подпроснулся и принялся что-то сонно втолковывать папе, пытающемуся стянуть с него штаны.
— Кайфую и праздную на все сто процентов, — не без скепсиса ответила я. — Вы что-то хотели?
— Да. Поздравить с праздником! — ошарашил меня Псих. Но, если честно, услышала я его вполуха, потому что в этот самый момент дедуля, отбиваясь от папы, попытался слезть с кровати. И лицо у него было зелёненькое.
— Ну так поздравляйте, — рассеянно произнесла я.
— С днём рождения, Александра! Желаю тебе…
Договорить — или даже начать — Псих не успел, потому что я его перебила. Дед подозрительно зашатался — нужно было срочно заканчивать разговор и помогать папе.
— Вас тоже с праздничком! — крикнула я, якобы вежливо завершая едва начавшийся диалог.
И только положив трубку, я осознала две вещи: Евгений Петрович таки сполз с кровати и блеванул мне точнёхонько на штаны, а я поздравила Психа со своим же днём рождения. Стыд и негодование, наложившись на все события прошедшего дня, оказались весьма гремучей смесью.
Я орала так, что дед, похоже, даже протрезвел. Он смотрел на меня круглючими глазами и, только когда я закончила поток ругательств и гневных высказываний, произнёс:
— Ну, чисто фурия! Вся в мать.
Я вышла из Даровой спальни, громко хлопнув дверью, злая на весь свет, как тысяча чертей, а то и больше. Я даже ни с кем не попрощалась. Как была — в обблёванных штанах — так и пронеслась по дому и побежала к своей машине, даже не заметив, какая судьба постигла доставщиков деда.
Наверное, будь я не такой разъярённой, то подумала бы головой и просто пошла бы в свою спальню, смыла бы с себя всю эту дрянь, переоделась бы во что-нибудь старое, а джинсы сожгла бы вместе с дедовой шубой. Но нет, злость, как и любовь — это чувство, которое атрофирует рациональное мышление. Так и вышло, что факт своей неадекватности я осознала только заведя машину.
В этот момент в стекло с водительской стороны постучали.
— Что, уже оседлала метлу, чтобы лететь? — со смехом спросил Дар, когда я опустила стекло.
Я сделала глубокий вдох и пояснила:
— Уровень красный. Лимит моего терпения превышен.
— Я так и понял, — кивнул Дар и протянул мне обычный чёрный пакет без каких-либо опознавательных знаков. Но я была не в том настроении, чтобы заглядывать в него, так что лишь кинула на переднее сидение. — Аккуратнее на дороге, моя любимая Старая Дама!
— Иди к чёрту, придурок! — без злобы ответила я, трогаясь с места.
Отъехав на несколько метров, я посмотрела в камеру заднего вида, чтобы развернуться, и… И подавилась смехом, потому что Дар, чуть ли не сложившись пополам, очень коряво пытался твёркать, при этом показывая мне два средних пальца. Эту картину я прокручивала в голове и хихикала всю дорогу до дома. Жаль, камера заднего вида на моей машине не пишет видео, потому что этот момент должен был остаться в веках. Но, увы и ах, остался только в моей памяти, знатно подняв мне настроение.
Дома я закинула испоганенные джинсы на дно корзины для белья, благополучно забыв о мамином подарке на несколько месяцев. Затем приняла душ и таки заглянула в пакетик от Дара.
Там меня ждала пижама с обкурившимися собачками.
Я нарядилась в эту максимально странную пижаму, сварила себе кофе на новенькой кофемашине и села на балкон, чтобы проводить свой двадцать восьмой день рождения. В тот момент я поняла одну простую истину: какой бы абсурдной, нелепой и бесячей ни была моя семья, я всё равно любила её.
Любила всех и каждого в ней. Даже дедулю.
