сетовать на бремя власти, утверждая, что стал халифом не по своей воле. Надимы всячески старались его утешить. Сам Сули говорил Ради, что бремя, которое нес пророк Мухаммад, было куда как более тяжелым, нежели участь халифа.
Несмотря на то что ислам не приветствовал употребление вина, в покоях аббасидских халифов оно лилось рекой. Нередко устраивались далеко не шахматные и не спортивные состязания в винопитии, причем побеждал тот, кто раньше показывал халифу опорожненный кубок.
Однако наиболее интересным как для халифа, так и для всех участников ночного пиршества были те рассказы и анекдоты, которыми надимы развлекали Повелителя верующих. Немало таких рассказов, не всегда носящих пристойный характер, сохранилось в «Золотых копях» Масуди. Приведем один из них.
Жил в Мекке один низкий человек, который устраивал в своем доме собрания, где мужчины и женщины предавались блуду. Был он знатным курайшитом (соплеменником основателя ислама Мухаммада. — Д.М.). Как-то жители священного города пожаловались на него правителю, который выслал нечестивца на близлежащую гору Арафат. Однажды злодей тайком пришел в Мекку и договорился с остальными развратниками о том, чтобы они нанимали ослов и ездили к нему для вкушения наслаждений. Нечестивые собрания вновь участились, о чем снова узнал правитель. Он послал за сводником и, когда того привели, сказал ему:
— Ах ты, враг Аллаха! Я выгнал тебя из священного города, но ты вновь развращаешь сограждан!
Распутник, конечно же, полностью отрицал всяческую вину. Тогда жители Мекки посоветовали правителю собрать всех наемных ослов и послать их на Арафат — если они придут к дому нечестивца, значит, он виновен. Правитель повелел поступить им таким образом. Ослы, конечно же, пришли прямо к дому развратника. Правитель счел это свидетельское показание достаточным для того, чтобы наказать сводника хорошей поркой, однако когда того привели и он увидел приготовленные плети, то сказал, что его нельзя наказывать на основании показания ослов, так как тогда все мекканцы станут посмешищем жителей Ирака. Правитель рассмеялся и отпустил развратника на все четыре стороны.
Некоторых надимов, даже очень знатного происхождения, весьма влиятельных, служба у халифа не доводила до добра. Масуди сообщает, что совместные ночные трапезы с Харуном ар-Рашидом привели одного из членов знаменитой вазирской династии Бармакидов к гибели, после чего халиф приказал подвергнуть опале весь этот род, который был почти поголовно уничтожен. Дело в том, что халиф питал особую привязанность к сыну своего вазира Йахьи ал-Бармаки Джафару, который, как и халиф, был большим знатоком философии. По ночам Харун ар-Рашид любил встречаться с Джафаром и обсуждать с ним различные философские проблемы. Вскоре об этих встречах узнала сестра халифа, Аббаса, которая выразила желание также принимать участие в этих беседах. Желая придать присутствию своей сестры на ночных встречах законный с точки зрения шариата характер, Харун ар-Рашид решил выдать сестру за Джафара, но потребовал, чтобы брак так и остался фиктивным. Аббаса, которая стала посещать философские беседы в качестве жены Бармакида, вскоре полюбила умного, образованного и красивого вельможу. Она пожелала, чтобы брак их стал не фиктивным, а самым настоящим, однако Джафар не смел ослушаться халифа, страшась его гнева. Тогда Аббаса, заручившись поддержкой матери своего мужа, соединилась с ним под видом рабыни- невольницы и родила от него ребенка. Поздно узнавший правду Джафар попытался скрыть свои подлинные отношения с Аббасой от ее царственного брата, однако вскоре все стало явным — тайну влюбленной раскрыла халифу его супруга госпожа Зубайда, с которой Аббаса поссорилась. Разгневанный халиф велел казнить Джафара и опозорившую халифский род Аббасу. После этого репрессии якобы были применены и против всех остальных Бармакидов. На самом деле история падения Бармакидов, приведенная Масуди, является всего-навсего красивой легендой. Халиф расправился со своими верными слугами потому, что, с одной стороны, боялся их возрастающего влияния на государственные дела, а с другой стороны, хотел завладеть их огромными богатствами, которые и были сразу же конфискованы.
Вообще, о халифском дворце, о халифах среди жителей Багдада ходило множество легенд и преданий, некоторые из которых были записаны Масуди и благодаря ему дошли до нас.
Так, например, наш автор приводит рассказ знаменито певца начала IX в. Исхака ал-Маусили о том, что однажды во время ночного пира ему довелось петь в покоях Харуна ар-Рашида. Когда все гости и музыканты стали расходиться, Харун ар-Рашид велел Исхаку ал-Маусили посидеть еще немного, а сам задремал. Вдруг в халифских покоях появился какой-то незнакомый Исхаку юный красавец. Музыкант удивился тому, что этот юноша вошел в столь поздний час без доклада к самому Повелителю верующих, и решил, что это наверное, сын Харуна ар-Рашида от одной из многочисленных наложниц, которого Исхак еще не знал. А таинственный пришелец взял у музыканта лютню, чудесно заиграл на ней и запел. Потом он положил лютню на место, сказал Исхаку: «Если уж собираешься играть, то играй только так», — и вышел из залы. Пораженный всем случившимся Исхак ал-Маусили подошел к хаджибу и спросил, кто был тот юноша, что только что вышел из этой залы. Хаджиб ответил, что в залу сейчас никто не входил и никто из нее не выходил. Еще более растерянный Исхак вернулся назад и рассказал обо всем случившемся проснувшемуся Харуну ар-Рашиду. Халиф решил, что музыканту являлся сам черт-шайтан, и попросил его спеть песню, которую он слышал от пришельца. Маусили заиграл и запел. Мелодия и слова очень понравились халифу, и он отпустил музыканта домой, богато его наградив.
Современная филологическая наука показывает, что в данной новелле мы имеем дело с распространенным у различных народов мира сюжетом о призвании певца, который был детально исследован известным отечественным литературоведом академиком В.М. Жирмунским. Ученый доказал, что сюжет о получении человеком музыкального или поэтического дара от какого-либо сверхъестественного существа сложился под воздействием веры в то, что источником вдохновения является не сам человек, а некий покровительствующий ему дух. Надо отметить, что уже во времена Масуди к подобным историям относились с большой иронией. Так, современник Масуди, автор многотомного собрания биографий арабо- мусульманских поэтов «Книга песен» Абу-л-Фарадж ал-Исфахани, приводящий в своем труде аналогичную легенду об отце Исхака Ибрахиме ал-Маусили, пишет, что он, наверное, сам все это сочинил, для того чтобы поднять свой престиж в глазах ценителей поэзии и музыки.
Весьма одиозной фигурой, о которой также ходило много всевозможных легенд, был халиф Мутадид, во время правления которого родился Масуди. Нашему автору удалось создать запоминающийся образ этого умного и хитрого деспота, отличавшегося патологической жестокостью. В глазах писателей второй половины X в., когда халиф стал полностью номинальной фигурой, Мутадид был
