одну шестую часть всего населения Дюрента, страдала и разваливалась только потому, что олигархия, правившая Столовой Горой Мэдерлинк, хотела стать крутыми парнями, стоящими выше всех! Это было единственное объяснение, которое он мог видеть. Здесь были люди, которые не хотели замечать ни этого, ни социальных пороков, существующих на Столовой Горе Лоури и других столовых горах, включая и Мэдерлинк, словно не было никаких социальных пороков и ничего более худшего! И еще были некоторые гражданские, говорившие, что Столовая Гора Лоури сама «спровоцировала» данную ситуацию, и Рааб рассматривал этих людей как презренных лицемеров.
Его отец предположил однажды, что демократия на Лоури и Оркете заставляет олигархию Мэдерлинка сильно нервничать. Возможно, так оно и было. Два года назад они ухитрились свергнуть законно выбранное правительство на Оркете.
Он отбросил эти размышления и повернулся к противоположному краю крыши.
Стоянка простиралась в восточном направлении на три четверти мили. В сотне ярдов от него располагалось одноэтажное здание Штаба Флота, где он прошлой ночью разговаривал с адмиралом Клайном. Его беспокоило, что во время встречи адмирал выглядел таким постаревшим и утомленным. Несомненно, он испытывал значительное напряжение в эти дни.
Позади Штаба Флота стояло меньшее здание штаба командования Северограда. Между офицерской столовой, где он стоял, и зданиями штабов находились бараки, ряд за рядом. Большинство из них сейчас пустовали, но наверху находились установленные на шарнире метатели гарпунов. Поставленные для защиты базы, они были способны держать вражеские блимпы на расстоянии и даже отбить внезапную атаку планеров. Конечно, на Дюренте не было сколько-нибудь действенных взрывчатых веществ, которые описывались в старых книгах о Земле, поэтому для того, чтобы более или менее эффективно сбросить зажигательный снаряд, враг должен был приблизиться к цели на расстояние выстрела установленных на крыше метателей гарпунов.
Интересно, лениво подумал он, может ли какой-нибудь другой колониальный корабль с Земли обнаружить Дюрент? Едва ли. Космос огромен, и после первых нескольких лет космического путешествия его предки перестали отмечать свой блуждающий курс и сообщаться с Землей.
С южной стороны бараков вдоль длинной гравиевой дорожки были пришвартованы уцелевшие блимпы.
Глядя против солнца, он смог различить на дальнем конце пришвартованных блимпов «Кондор». Это был флагманский корабль его отца. Он был гордым и грозным блимпом, но сейчас его газовый баллон был сморщен, словно шкура оголодавшего животного, и смят так, что ребра внутренних газовых камер выступали наружу; восемь поворотных шарниров по бортам его корзины были пусты; метатели гарпунов были сняты и подняты на крыши для защиты базы. Рааб снова вспыхнул от гнева.
Рядом с «Кондором» стоял «Павлин», старейший корабль, темно-серая прорезиненная ткань которого была закрашена местами облупившейся от времени и штормов краской, поверх которой один из его прежних экипажей намалевал его имя. По крайней мере, его газовый баллон был наполнен; он использовался для доставки личного состава Флота в разные точки столовой горы — пока такие рейсы еще совершались.
В этой линии находились и другие корабли более иди менее способные летать, но заплаты, поставленные на их газовых баллонах, заставляли педантичного офицера морщиться: ни один из них не имел достаточно гелия, чтобы взмыть вверх более чем на, скажем, две тысячи футов над столовой горой. Определенно, этого было мало для того, чтобы принять бой с хорошо накаченными газом вражескими блимпами, или для того, чтобы поднять планеры на достаточную высоту. И кроме всего прочего, в этой линии было гораздо больше свободных швартовочных мест, чем занятых.
В конце концов, словно это было неприятным долгом, он перевел взгляд на «Пустельгу».
Она была крошечной. Ее газовый баллон был всего двести тридцать футов в длину и шестьдесят футов в диаметре, когда он был накачан газом полностью, но сейчас этого не было. В сравнении с большими боевыми блимпами, ее корзина выглядела хрупкой и незащищенной. В корзине находился только один метатель гарпунов, поставленный для защиты от огромных летающих хищников, которых она могла встретить на низких высотах. Эти плотоядные бестии могли плавать, летать и передвигаться по суше, за что их прозвали вездесущими. Кроме метателя гарпунов, в подставках стояли обычные ручные луки. По крайней мере, они заменили ее старые простые весла на новые, лопасти которых напоминали ставни, автоматически открывающиеся и закрывающиеся в воздухе, так что гребцам теперь не требовалось выставлять свои запястья за пределы корзины с каждым взмахом весла. Ох, когда-то она и сестра «Сова», теперь погибшая, были боевыми блимпами. Но это было много, лет назад, а в последнее время она выполняла обязанности учебного судна.
Пока он рассматривал ее, два человека в серых боевых комбинезонах Флота вышли из ближайшего служебного ангара и направились к «Пустельге». Это были передний и кормовой триммеры, Эммет Олини и Соле Хэмпел.
Позади них брели гражданские гребцы, записавшиеся в экипаж. Рааб задержал на них свой заинтересованный взгляд. Все они выглядели как оборванцы, и только двое из них были действительно сильными людьми. Большинство были истощены, а один, тощий неуклюжий коротышка лет сорока, выглядел так, что Рааб даже засомневался, сможет ли он работать веслом наравне со всеми.
Во всяком случае, тот, кто набирал этот экипаж, заставил их надеть серую и темную одежду, которая не выделялась бы ночью или во мраке глубоких ущельев.
И в заключение младший Алтерн, второй офицер в команде Рааба, вышел из ангара, неся книгу в кожаном переплете — это был вахтенный журнал. Рааб с беспокойством посмотрел на него. Конечно, он давно знал Бена Спрейка-младшего, так как оба они были сыновьями офицеров Флота и, судя по тому, как Бен учился, тренировался и вел себя в жизни, Рааб со всей определенностью не должен был брать его для этой миссии. Он был белокурый, невысокий, слегка полноватый, но совсем не сильный. Большинство офицеров не признавали его; именно поэтому он имел звание только «Младший Алтерн», хотя был на два года старше Рааба. В последнее время, когда они встречались, он не был настроен дружелюбно. Несомненно, он негодовал из-за быстрого продвижения Рааба.
Рааб надеялся, что в этом рейсе он не будет таким угрюмым. Хотел бы он знать, почему назначение к нему получил худший офицер. Возможно, мрачно подумал он, они решили, что Бен больше не вернется. Еще раз взглянув на пустое небо, он большими шагами направился к лестнице.
— Отдать швартовы!
Два триммера, Олини впереди около Рааба и Хэмпел на корме, сворачивали в бухты освободившиеся буксировочные концы. Стояночная линия скользнула вниз, и «Пустельга» мягко поднялась в воздух. Ее нос поднимался немного быстрее, чем корма, но не
