акрах примерно в двух часах верховой езды к востоку от Шарлота. Большой солидный дом стоял посреди лужайки, на пологом склоне холма, с конюшнями с одной стороны и крытым манежем для верховой езды с другой. Царила технология, и дом внутри сиял теплым электрическим светом. Сочная зеленая трава тянулась вдаль к стене леса, затененная тут и там сосновыми рощицами, иглы которых покрывали почву коричневым ковром. У ворот цвели красные и розовые розы. На заборе сидел петух. Когда Хью подъехал, он наклонил голову набок и одарил его и стоящих за ним людей недобрым взглядом.
Он привел с собой Стояна, Ламара и Бейла. Ему нужно было, чтобы Ламар оценил силы Неза, а топор Бейла помог разделаться с ними, если дела пойдут наперекосяк. Он отправил Феликса собрать то, что осталось от Железных псов, и, по всем правилам, должен был отправить с ним еще и Стояна, но это означало всю дорогу слушать препирания Бейла и Ламара, которые никто, кроме него, не мог заткнуть. Без Стояна его надолго бы не хватило.
Хью остановил лошадь перед воротами. Взятая напрокат кобыла, которую где-то раздобыл Стоян, не годилась, особенно для встречи с Незом. Они должны были казаться сильными. Ему нужен был конь, боевой жеребец. Проблема была в том, что у него не было денег.
Еще несколько месяцев назад деньги были абстрактным понятием. Он разбирался в ценах, иногда торговался, но его никогда не волновало, откуда они берутся. Это было то, на что он обменивал товары и услуги, и когда ему нужно было больше, он просто их просил, и через несколько дней они появлялись на соответствующем счете или у него в руках. Теперь все его счета были заблокированы. На его счетах не было ни цента. Должно быть, он каким-то образом зарабатывал деньги, чтобы напиться, и он смутно помнил драки, но большая часть месяцев между его изгнанием и появлением головы Рене растворилась во тьме алкогольного дурмана.
Дверь фермерского дома распахнулась. Оттуда выбежал коренастый, лысеющий, с широкой улыбкой на широком лице Мэтью Райан, выглядящий так, словно ничего не изменилось. Прошлое ударило Хью ножом. Ты был кем-то, теперь ты ничто.
— Входите, входите. — Райан открыл калитку. — Мария только что накрыла на стол. Входите!
Они подъехали к дому, спешились и зашли внутрь.
Ужин стал размытым пятном, наложившимся на совокупность воспоминаний. Он приезжал на это ранчо до этого три раза. Каждый раз его угощали ужином и оставляли с лошадью. Он сидел, наблюдая, как его люди, как голодные волки, набрасываются на картофельное пюре, и пытался осознать реальность. Она продолжала ускользать у него из рук.
После ужина они с Райаном сидели на заднем крыльце дома с пивом в руках, наблюдая, как фризы бегают по пастбищу. Фризы были его породы: черные как смоль, сложены как легкоупряжные лошади, но быстрые, ловкие и подвижные. Он получил последних трех жеребцов из этих конюшен. За них он тоже заплатил дорого. Это были его отличительные черты — норовистые черные лошади с развевающимися гривами.
В дальнем правом углу жеребец лениво обегал пастбище, черная грива развевалась, шерсть блестела, как полированный шелк, походка была благородной.… Черный огонь в движении. Да, этот подойдет.
— Мне нужна лошадь, — сказал Хью.
Райан кивнул.
Вот и наступила та часть, которую он терпеть не мог.
— Я не могу заплатить тебе сейчас. — У слов был неприятный привкус во рту. — Но ты же знаешь, я всегда плачу.
— Мы слыхали. Ужасные дела творятся, — сказал Райан. — Работать на этого человека годами и ничего не иметь взамен. Позор, вот что это такое. Чертов позор. — Слова повисли между ними.
Хью допил пиво. Он не будет умолять, а Райан знал, что лучше не давить на него.
Молчание затянулось.
— У меня сейчас нет жеребцов. Ничего, кроме племенного поголовья. Рынок развивается медленно.
Чушь. Райан разводил больших и злобных боевых коней. После Сдвига в мире, где технологии и магия менялись местами, хорошая лошадь стоила дороже автомобиля. Это всегда срабатывало. Люди, которые приходили к Райану за лошадью, не хотели мерина, и спрос всегда был высоким.
Райан взглянул на него и отпрянул, прежде чем спохватился. На его виске выступила капелька пота.
Правильно. Помни, с кем разговариваешь.
— Я хочу вам кое-кого показать. — Райан повернулся и крикнул в дом. — Чарли, выведи Баки. И скажи Сэму, чтобы шел сюдой.
Хью сделал еще один глоток пива.
Старший сын Райана, коренастый, с такими же резкими чертами лица, вырезанными лопатой из мокрой грязи, подбежал к сараю слева.
На крыльцо вышел парень. Худощавый, светловолосый. Молодой, лет восемнадцати или около того. В нем было что-то от Райана, в широченных плечах, но не особо. Должно быть, он пошел в мать.
Двери сарая распахнулись, и на небольшое пастбище вышел жеребец.
— Что это, черт возьми, такое? — Хью поставил пиво на стол.
— Это Баки. Буцефал.
Баки обернулся, послеполуденное солнце заиграло на его шерсти. Его серый цвет стал начисто белым. Он практически светился. Как чертов единорог.
— Он не фриз, — выдавил из себя Хью.
— Испано-нормандский конь, — сказал Райан. — Помесь першерона и андалузского. Купил его на аукционе. Он крупный, как раз такие, какие вам нравятся. Семнадцать ладоней.
Хью повернулся и посмотрел на него.
Райан заерзал на сиденье.
— Ты пытаешься подсунуть мне полутяжа? — спросил Хью тихим и небрежным голосом.
— Да не, что вы. — Райан поднял руки. — Посмотрите на походку. Посмотрите на линии. Вот здесь андалузские линии. Шея длинная, а ноги…
О, он видел андалузца, все верно, но он видел и першерона, судя по размеру и большой груди. Першероны были слишком тяжелые для борьбы под седлом, все эти громоздкие медленно сокращающиеся мышцы замедляли их реакцию. Их было трудно разозлить, они были медлительны в атаке и тяжелы на подъем. Все, чего он не хотел.
Хью посмотрел на Райана.
Райан сглотнул.
— Он удобен с седлом. Поверьте мне в этом. После фризской породы ваша задница скажет вам спасибо. Нет перьев, значит, меньше ухода. Он прыгает, как чистокровный скакун. Посмотрите на линии
