Из-под капюшона белело лицо, вполне человечье. Это придало Ваське сил.
– Изыди! – закричал Васька голосом отца Григория. Таким грозным басом у него не вышло, конечно. Но уверенности прибавилось.
– У, я тебя! – Он хотел окрестить огнём, но сил хватило лишь махнуть, как кадилом. Из-под чёрного балахона раздалось шипение. Кромешник отшатнулся. Ваське привиделись кровавые глаза, с ненавистью глядевшие на него. Огонь ли в них отразился, то ли всё же было что бесовское. Тварь медленно отступила и расплылась в ночной чащобе.
Дед Харитон лежал на мху не шевелясь.
– Деда!
Лицо у старика оказалось холодным и сухим, как задубелые листья.
– Дед Харитон!
Дышит? Ничего не понятно. Мальчик закусил губу. Где-то в ночном лесу скрипела чёрная тварь, перебегая от куста к кусту. Или то ветер-шалун бродит?
– Дай посмотрю.
Это Стрелец нашёл его. Васька, еле сдерживая подступившие слёзы, смотрел как Стрелец переворачивает тело старика лицом к небу и припадает ухом к груди. Кромешник держал деда Харитона всего-ничего, но он уже не дышит.
– Живой вроде.
Стрелец тяжело поднялся.
– Ты обронил, – сказал он, протягивая запасную жагру. – Зверь куда побежал?
– Это не зверь.
– А кто?
– Кромешник.
Стрелец погладил бороду, недоверчиво покачивая головой.
– Медведем мне показался. Силища-то какая. Не спутал, малец?
– Не. Не ушкуй это. На человека похож, в чёрное вырядился как инок какой.
– На человека?
– Да.
Стрелец задумался.
– А где батюшка? – спросил Васька.
– В часовенку похромал, – грубо ответил Стрелец. Он задрал бороду вверх. Васька невольно тоже посмотрел на небо. Там, на верхушках сосен серебрился лунный свет, и было так покойно, что Васька на миг позабыл обо всех бедах на земле.
– Обратно скоро, – задумчиво изрёк Стрелец. – Ночь в полную силу вступает.
Он посмотрел на лежащего Харитона и добавил:
– Если то кромешник, то голодный остался. Окрест бродить будет, пока хоть кого-то не схарчит. Останешься с Харитоном, а у меня дело есть.
Стрелец поправил топор за поясом да поудобнее перехватил пищаль.
– Я с тобой пойду! – решительно сказал Васька. – Кромешник огня моего забоялся.
– Огня, гришь?
– Да, дядька! Зашипел зверем и убежал.
Стрелец недоверчиво смерил его взглядом, но неожиданно согласился
– Добро. С факелом рядом пойдёшь.
– А дед Харитон?
– А мы недалече. Не утерпит Кромешник, сам сюда явится.
Хотел было Васька сказать, что так в силки на приманку зайца ловят. Приманкой вот только дед Харитон оказывается. Но ничего не сказал, побоялся, что прогонит Стрелец. А Стрелец отвёл Ваську подальше и велел шёпотом:
– Ты здесь с огнём ходи. Я поближе к Харитону залягу. Как заслышишь, что я палю, беги ко мне. А ежели кромешник к тебе наведается, то кричи. Я поспею.
Ушёл Стрелец, остался один Васька, и тут навалились со всех сторон шорохи – то ветка треснет, то птица ухнет. Огонь тусклее стал – догорают тряпицы. Васька запалил вторую жагру. Недолго осталось-то. Скоро Васька и другие грешники, что в августе живут, почуют, как в животе заноет, затянет, будто от страха. То значит пора назад, в начало августа. От этого полного месяца к прежнему, что как маяк светит. В часовенке останутся лишь те, чьё прибежище сентябрь. Бабка Настасья останется, Прохор останется…
В темноте скрипнуло. Васька развернулся и ахнул: в отблесках света замаячила грозная фигура. Но он не успел толком испугаться.
– Тише-тише, Вася – сказала фигура. – Я это.
– Батюшка? – обрадовался Васька. Отец Григорий прихрамывал, да по белому лицу с редкой бородкой тянулась тёмная царапина. Но в остальном священник выглядел здоровым.
– Тише, Вася, – повторил отец Григорий. – Где Петро?
– Стрелец там, – указал Васька. – Деда Харитона сторожит.
– Харитон живой?
– Жив. Его кромешник чуть не утащил.
– Кромешник? – нахмурился отец Григорий. – Чудишь ты. Медведь-то был.
– Нет. Стрелец тоже так помыслил, – с жаром возразил Васька. – Но я сам видел.
– И…каков кромешник?
– Как человек. На ногах стоит. Одежда как у людей. Чёрный только весь.
– Ага, – отец Григорий немного успокоился.
Тут Васька вспомнил, что Стрелец говорил.
– Батюшка. А пошто ты в часовню не пошёл?
– Как я уйду, – удивился тот. – Не могу я тебя да Петра оставить. У кромешника-то сила бесовская…
Бах! В месте, где затаился Стрелец, вспыхнуло, и грохот выстрела прокатился по лесу.
– Стрелец! – воскликнул Васька и бросился на помощь.
– Стой! – крикнул вослед отец Григорий. – Опасно там, отроче.
Но Васька его не слушал. Впереди слышны были вперемешку звуки борьбы и тяжёлые ругательства.
– Я счас! Счас!
Рядом с лежащим дедом Харитоном стоял мрачный Стрелец.
– Убёг, – сообщил Стрелец, ловко насыпая в порох из подсумка. – Быстрый, зараза.
– И что теперь?
– Ничего. Наше время кончилось.
Васька и сам чувствовал, что пора. Неведомая сила уже стучалась под сердце.
– Знашь, где Харитон живёт? – спросил Стрелец.
– Да.
– Как рассветёт, беги к нему. Бог даст, оклемается.
– Хорошо, дядька.
– А ты шо тут делашь? – недобро спросил Стрелец, глядя поверх головы Васьки.
Это отец Григорий дошёл до них.
– Истинно говорю, бес среди нас, – забормотал священник, подходя. – Добрый ты воин, Петро Стрелец. Поостерегся бы. Честным крестом бесы побеждаются, а не пищалью.
– Знаш что? – грубо прервал его Стрелец. – Про кромешника-то?
– Откуда мне?
– А на меня пошто упал? Тварь на Харитона бежит, а ты на меня валишься?
– Так споткнулся я, Петро. Спужался и споткнулся.
– Смотри, – погрозил Стрелец кулаком. – Не посмотрю, что ты из духовных. Взгрею хорошенько.
Отец Григорий замолчал, тревожно поглядывая то на Стрельца, то на лес.
– Зря ты так, Петро. Помочь я хотел.
Стрелец не успел ответить. За пределами освещённого круга раздался истошный вопль.
– Свету дай! – гаркнул Стрелец.
Васька вздёрнул жагру кверху. Тьма немного отодвинулась назад.
– Нападать будет, – предупредил Стрелец, целясь в лес из пищали. – Ишь воет.
Словно отвечая Стрельцу, вопль повторился. Ваське показалась, что кричат повсюду. Он крепче схватился за жагру и прижался поближе к Стрельцу.
– Ну где ты, где, – бормотал Стрелец, прикусывая в азарте губы. – Да сядь ты, отче!
Отец Григорий, нервически оглядывающийся по сторонам, послушался, и
