Сидящий у окна солдатик, чуть приоткрыв рот, восторженно заглядывал ей за вырез халата. Не переставая говорить, девушка вдруг опустила руку в карман, а через секунду в лицо пожарнику уставился мощный пистолет с навинченным на ствол глушителем. В это же мгновение неожиданно протрезвевший «пьянчужка» запрыгнул на подножку с другой стороны машины. При ближайшем рассмотрении оказался он довольно молодым и рыжим, как подсолнух. Круглое лицо, усеянное конопушками, расплывалось в улыбке. В правой руке «пьянчужка» держал «узи», раньше скрытый под мятым плащом.
Шофер «ЗиЛа» не успел понять, что произошло. Он ни разу не слышал, как стреляет оружие, снабженное ПБС,[1]и даже не сообразил, что звонкий металлический лязг за спиной и есть выстрелы. Хлопки звучали совсем иначе, чем в кино, да и те заглушало жадное клацанье затворов.
Трое пожарников на заднем сиденье умерли почти мгновенно. Шофер повернул голову, чтобы выяснить, почему это вдруг замолчала словоохотливая девица, и в этот момент сидевший рядом лейтенант странно завалился вперед. Девятимиллиметровая пуля прошла сквозь сиденье, пронзив ему сердце, и звонко ударилась о приборную панель. Водитель приоткрыл было рот, и «пьянчужка» выстрелил ему в затылок, точнее, в прорезиненную ткань, скрывающую шею. Труп водителя мягко завалился на бок. Рыжий спокойно открыл переднюю дверцу, сильным рывком сбросил тело шофера на мертвого лейтенанта и уселся за руль. Девушка так же споро забралась на заднее сиденье, потеснив мертвого солдатика. Убийц абсолютно не смущали ни трупы, ни вид крови, заливающей черно-серые пожарные костюмы.
Машина, заурчав, проехала вдоль дома, свернула на улицу и, все увеличивая скорость, покатила к окраине, где ждали остальные участники операции. Было тридцать семь минут восьмого.
* * *
Георгий Владленович Успенский не ждал гостей. Так сложилось, что на работе он почти ни с кем не общался, а в маленьком городке именно работа служит источником знакомств. Его жизнь текла по раз и навсегда отработанной схеме: дом — работа — дом. Изредка — магазин. Георгий Владленович служил начальником особого склада, доступ на который был строго ограничен для обитателей военного городка, за исключением пары особистов, командира части и его зама. Должность сама по себе не служила каким-либо ограничителем, но Успенский являлся носителем секретной информации, а именно — кодов, отпирающих замки хранилища тактических ядерных боеприпасов, что, согласитесь, серьезно. Отсюда — практически полная изоляция и жесткий контроль за контактами Георгия Владленовича со стороны особого отдела.
Он был обязан докладывать обо всем: о прохожих, спрашивающих на улице сигарету; о походе в булочную; о визите соседа, зашедшего за дрелью; о приглашении на день рождения или Новый год; о почтальоне, принесшем телеграмму.
Когда раздался звонок в дверь, Георгий Владленович автоматически взглянул на часы. Без пятнадцати восемь. Выбравшись из опостылевших объятий дивана, он подошел к двери, посмотрел в «глазок». На лестничной площадке стоял Алексей Дмитриевич Полянский, начальник складов ГСМ. Был он встревожен, бледен и нервно переминался с ноги на ногу, отчего-то поглядывая по сторонам.
— Алексей Дмитриевич, это вы?
— Да, Георгий, открой, пожалуйста, Срочное дело. Очень важное.
Полянский здорово боялся. Не далее как две минуты назад, поняв, куда же его везут, он сказал похитителям:
— Успенский не откроет. Он очень осторожный человек. Не стоит и пытаться.
На что получил исчерпывающий ответ «интеллигента»:
— А вы постарайтесь, Алексей Дмитриевич. Иначе, боюсь, нам придется вас нейтрализовать.
— Что случилось, Алексей Дмитриевич? — все еще не открывая двери, спросил Успенский.
— Георгий, у меня несчастье. Нужно поговорить.
— Подожди, Алексей Дмитриевич…
— Это очень срочно, Георгий! Очень!
Георгий Владленович думал о том, стоит ли ему позвонить и сообщить о визите начальника складов ГСМ в особый отдел. Правила предписывали поступить именно так, но… Он ведь хорошо знал Алексея Дмитриевича. Опять же, если дело личное, то вмешательство особого отдела может как-то навредить Полянскому. Да и никакой опасности в приходе начальника ГСМ Успенский не усматривал.
Он щелкнул замками и распахнул дверь.
— Проходи, Алексей. Чем могу…
С темноватой лестничной площадки в квартиру неожиданно шагнула высокая фигура. Человек сжимал в руке автомат. Второй незнакомец толкнул в спину Полянского.
— Проходите, Алексей Дмитриевич, раз приглашают. Добрый день, Георгий Владленович.
— Добрый… — автоматически ответил Успенский, но, тут же осознав неуместность сказанного, вскинулся: — Кто вы такие?
— Это не имеет абсолютно никакого значения, — отрезал Близнец. — Георгий Владленович, нам нужно от вас только одно: коды. Назовите их, и мы тут же уйдем.
— Ах, вот в чем дело! — протянул Успенский. — Нет. Никаких кодов! И не старайтесь.
— Я же говорил! — патетически воскликнул Полянский. — Я предупреждал!
— А мы все-таки попробуем, — сообщил Близнец. — Георгий Владленович, предположим, мы скажем, что застрелим Алексея Дмитриевича, если вы не назовете нам коды.
— Вы этого не сделаете, — ответил тот.
— Откуда такая уверенность? — хмуро поинтересовался Дофин.
— Вы же превратитесь в убийц. Вас будут разыскивать!
— Как страшно! Прям весь дрожу уже. Значит, так. Я считаю до пяти, а потом или ты говоришь коды, или вот он, — кивок в сторону трясущегося Полянского, — подохнет. Раз!
— Нет, — все еще не очень веря в происходящее, пробормотал начальник ГСМ. — Нет! Вы не можете…
— Еще как можем, — хмыкнул Дофин.
— Но вы же говорили, что… Нет! Не надо. — Он попробовал улыбнуться затрясшимися губами: мол, я понял и оценил шутку, но губы не слушались, гримаска вышла несчастной и жалкой. — Вы же не сделаете этого…
— Еще как сделаем. Два!
— Скажи им, Георгий! — завизжал Полянский. — Умоляю тебя! Назови эти долбаные коды! Ты ведь знаешь: они все равно не смогут войти в городок. Умоляю тебя… — Начальник ГСМ зарыдал.
— Три! — безжалостно продолжил Дофин, поднимая руку и зажимая рот Полянского широкой, цепкой, как клешня, ладонью.
— Георгий Владленович, ну зачем вы упрямитесь? — мягко спросил Близнец. — Алексей Дмитриевич сказал: мы не сможем войти в городок. И потом, вина за гибель этого человека целиком и полностью ляжет на вас. Вы будете мучиться угрызениями совести до самой смерти. Вам не страшно?
— Нет, — отрубил Успенский. — Совесть будет мучить меня, если я дам вам коды!
— Ну что ж, как говорится, хозяин — барин, — развел руками Близнец. — Мы все равно получим коды, только умрет один из ваших и без того немногочисленных друзей.
