жанры, выделяется соотнесенность в произведениях эстетической и информативной функций.
Если былички и бывальщины — произведения несказочной прозы — это рассказы о якобы действительном столкновении человека с лешим, водяным или домовым, то сказка «не ставит вопроса о достоверности — ее чудесные герои живут в особом сказочном мире, согласно сказочным законам. В мире сказки морской царь, водяной-дедушка столь же уместен и не удивителен, как Кащей, Баба-Яга, Лихо Одноглазое»[33]; «в зависимости от функциональной направленности повествования, от его внутренней формы, — заключает исследовательница, — в корне меняется единый по своему генезису материал, единый образ, идущий от народного верования к игре народной фантазии»[34].
Таким образом, «установка на вымысел» обретает в сказке эстетическую функцию. Доминантность этой функции определяет устойчивую поэтическую структуру сказки, особенности ее бытования и исполнения.
Ни одна сказка дословно не повторяет другую. И тем не менее можно без особого труда определить, народная это сказка или произведение, созданное писателем или каким-то исполнителем. При этом мы исходим из понятия «традиционность», вкладывая в него всю сумму признаков, характеризующих идейно-художественное содержание произведения.
Идейное содержание сказок сложно и многообразно. Пожалуй, все стороны народной жизни нашли в ней не только отражение, но и оценку. За приключениями царевичей в иных землях, за похождениями бравого солдата встают человеческие судьбы, сказочные конфликты передают сложные бытовые и социальные отношения. В суждениях о сущности человека, его роли в обществе, в убежденности в торжество светлых начал мы ощущаем единое народное мнение, что и определяет традиционность идейного содержания.
В центре всякой сказки — взаимоотношения персонажей, поэтому сюжет становится важнейшей категорией жанра. Сказочный сюжет всегда конфликтен. Противоборство двух сторон, представляющих различные жизненные принципы, образует основу действия. Не случайно в каждой сказке можно выделить антитетичные пары: Кащей — Иван-царевич, мачеха — падчерица, волк — лиса, барин — мужик и др. Торжество героя — не только традиционная развязка любого сюжета, но и идейная установка сказки.
Сказочный сюжет создается совокупностью мотивов, специфичных для каждой из сказочных групп. Так, для волшебных сказок характерны мотивы: встреча чудесных помощников (например, бабы-яги), выбор дороги, помощь чудесных животных, бой со змеем и др.; для бытовых — ловкое воровство, отгадывание загадок, наказание барина (попа) и др.; в сказках о животных мотивом, определяющим содержание большинства сказок, является встреча животных (лисы и волка, лисы и кота, журавля и цапли и пр.). Чем сложнее тема сказки, тем большее число мотивов она вбирает. Волшебная многоперсонажная сказка об Иване-царевиче, который в поисках похищенных царевен спускается в подземное царство, где вступает в поединок со змеем, по составу и характеру мотивов будет отличаться от сказок об умном батраке, посрамившем барина, или от сказок о проделках лисы.
Особенности художественного содержания, заключающиеся в фантастичности событий, вымышленности повествования, определяют «замкнутость» сюжетного действия, что подчеркивается ограниченностью времени и пространства, т. е. место и время сказок имеют значение только в пределах сюжета, они не связаны с историческим временем и реальным пространством. Действие в сказке, как бы сложно оно ни было, представляет последовательную цепочку событий, отличных от событий, могущих проистекать в реальной жизни. В силу этого особое значение приобретают сказочное начало (наиболее типичная форма для всех сказок «жили-были») и конец («вот и сказке конец», «тем и кончилось», «все» и т. п.), отграничивающие события сказок от событий, возможных в действительности.
При первом знакомстве со сказками может создаться впечатление об их сходстве между собой. Это происходит потому, что сказка пользуется определенным кругом персонажей, действующих согласно заданным (традиционным) характеристикам. Кащей, змей — всегда враги, животные — друзья, братья — соперники, волк — жадный, заяц — хитрый, барин — глуп и т. д.
Среди действующих лиц образ героя наиболее значителен. Его поступки, отношения с родными, друзьями, врагами служат средством раскрытия идейного содержания. Иван-царевич, Василиса Премудрая, Марья-царевна и другие герои являются выразителями общенародных идеалов, с которыми связаны представления о мужестве, честности, верности и долге. Бытовая сказка образами бедного крестьянина, умного солдата и батрака, мудрой девки-семилетки выразила уверенность в торжестве трудового человека.
А. И. Никифоров значимость героя в сюжетном действии выделял и как главный художественный принцип сказки, который он назвал «законом композиционного стержня»[35]. Герой ведет все действие, он начинает и завершает сказку. Роль остальных персонажей определяется отношением к нему — помощник или враг.
Обобщенность характеристик обусловливает традиционность типов персонажей — богатыря, ироничного дурачка, хитреца, глупца и др.
Состав основных действующих лиц, характер конфликтов влекут за собой использование соответствующих стилистических средств. Если для волшебно-героических сказок органична приподнятость стиля, создаваемого введением в повествование красочных эпитетов, многочисленных поэтических формул (седлание коня, описание богатырской поездки, боя с чудовищем и пр.), то стиль бытовой сказки заметно снижен. Художественность здесь создается иными средствами: лаконизмом, использованием речевых богатств повседневного языка крестьянина.
Таким образом, традиционный характер сказки определяется многими факторами, тесно взаимосвязанными между собой и образующими художественную целостность произведения[36].
Несмотря на ряд ограничений, выступающих в виде традиции, каждая сказка по-своему неповторима. Прозаический характер сказки не позволяет даже при самой блестящей памяти повторить ее дословно. При пересказе исполнитель вносит в текст изменения, выражающиеся в варьировании, трансформации мотивов, введении дополнительных мотивировок, отборе стилистических средств, создающих своеобразие сказки.
Импровизация, характерная для индивидуального творчества сказочников, — неотъемлемое условие существования сказки. Однако импровизационные элементы являются вторичными по отношению к традиционному тексту. При нарушении этого соотношения, т. е. при превалировании индивидуального начала над коллективным, сказка как фольклорный жанр разрушается.
Многие исследователи (Н. П. Андреев, В. Я. Пропп, Э. В. Померанцева и др.) указывают, что процесс образования сказочных сюжетов закончился давно, с XVII в. начинается период консервации жанра. «Изменения, под влиянием которых сказка беспрерывно принимает все новые и новые очертания, — отмечал М. К. Азадовский, — можно разделить на две основные категории. С одной стороны, они являются чисто механическими, случайными, с другой — имеют органический и закономерный характер.
К первым принадлежат всевозможные случаи изменений, являющихся результатом простой забывчивости, плохого знания текста и т. д. Отсюда — путаность изложения, пропуск отдельных эпизодов, смешение имен, искажение отдельных событий, плохая мотивировка. При анализе это достаточно легко обнаруживается, так как сразу же выясняется отсутствие художественной цельности.
Изменения же, которые мы называем органическими, следует рассматривать не как случайный момент, но как факт определенной художественной деятельности»[37].
Творческая жизнь сказки выражается в основном в многообразном варьировании устоявшихся мотивов, образов, сюжетов, в приспособлении их к новым социальным условиям. Важнейшим средством, позволившим вводить в традиционный репертуар новые сюжетные схемы, стала контаминация. Контаминация, т. е. соединение в одном произведении двух или нескольких сюжетов, во многом определяет сюжетное многообразие сказок. Контаминация расширяет
