Почему здесь настолько низкая планка красоты, что уже вторая баба подряд краснеет при виде меня? Куда я вообще попал…
— Ну так вводи, предпочитаю перорально, — отмахнувшись, пошел разбирать рюкзак. Есть хотелось жутко. А тут еще и эта огневласка на ушки присела. А когда я слушаю какую-то мудатень, жрать хочется еще сильнее. Я, даже сидя на селекторе, втачивал лапшу быстрого приготовления и потихоньку грыз семечки, сидя на совещаниях.
— Как-как? — не поняла девушка, но опомнившись, начала сбивчиво рассказывать историю академии и основные принципы местного мироустройства.
Чем-то напомнило учебку командного состава, времен моей молодости, разве что строем ходить не надо и теперь я преподаватель, а не курсант. В остальном… Все как в остальным учреждениях. Соблюдение стиля формы, однако только для учеников. Лидия, как оказалось, слукавила. Преподаватели и работники ходят как хотят. Дисциплина. Дежурства. Постоянные утренние планёрки. Раз в неделю, большие совещания. Причем как заведующий кафедрой, каждое утро я должен отчитываться по кафедре, а это сразу сулит большим объёмом документации и журналов. Все как положено, вплоть до журнала учета журналов для учета успеваемости. Табеля с оценками. Ежемесячные проверки из министерства, по итогу которых все лишаются премий и получают взыскания.
— И кто же вас так часто дроч… кхе-кхе, проверяет? — поинтересовался я, вскрывая сухпай и выкладывая на стол банку с консервированной рисовой кашей, смешанной с курицей и кукурузой. Сытно и вкусно, даже холодным.
— Герцог Эдуард Варавски, — печально ответила Ангелина, а я невольно поперхнулся. Слишком уж знакомая личность.
— Да ладно, Эдик в минобраз ушел, да еще и герцог? Пизд… Приплыли, — нервно усмехнувшись, отставил консервы в сторону. Есть как-то расхотелось. — Вот те бля и тыловик…
Подполковник Эдуард Варавски был зампотылом нашего полка и моим хорошим товарищем. На гражданку он ушел несколько лет назад. Знал бы, сразу бы от него запросил рекомендательное письмо, а не задалбывал замполита. Интересно только, как он так от графа до герцога шагнул. Вроде как столь высокий титул получают только генералы. Впрочем, Эдик всегда отличался хитростью и коварностью. Не даром у него на плече был шеврон тыловой крысы. И это отнюдь не оскорбление. Погоняло «Тыловая крыса» надо было еще заслужить. Его ненавидели простые солдаты, но обожало вышестоящее руководство.
Что ж, если он каждый месяц сюда заезжает, то это отличная возможность повидаться со старым другом. А заодно может и решить проблему столь паскудного отношения к данной академии.
Невольно глянув на часы, я отметил, что отмеренный Александру час уже почти прошел, а это значит, что пора писать рапорт Юрке Клинг. Не удивлюсь, если этот вахмистр потом лично будет оскребывать раковину зубной щеткой. Потому что так лучше отчищается налет.
Глава 3
Благодарность
— Да как чистить⁈ Чистить-то как? — жалобно заскулил вахмистр, сидя у двери туалета с зубной щеткой.
Дабы сэкономить свое время, я решил не писать письмо, а позвонить в приемную Юрия напрямую. Как оказалось, в этом захудалом городишке, где проживало едва ли двадцать тысяч населения, графов можно было по пальцам одной руки пересчитать, так что на мою жалобу он отреагировал максимально быстро и лично приехал в академию, чтобы проследить, как проштрафившийся Александр разгребает дела своих рук и рук своих предшественников, что разворовывали бюджет, вместо проведения капитального ремонта.
Нет, его никто не бил. Более того, на него даже не кричали. Просто присутствие двух графов морально давило на всю его ремонтную бригаду, что спешно приехала всегда за пару минут до появления Юры. Клинг ничего не говорил. Лишь хмуро посмотрел усталым взглядом, и вахмистр сразу начал раздавать указания. Идею с зубной щеткой ему подкинул я. Просто молча вручил инструмент и указал на помещение ванной комнаты. Александр все понял сразу и принялся начищать сначала раковины, после чего перешел на туалеты. Я то и дело помогал ему наводить белизну, подсыпая чистящий порошок на особо грязные места.
— Впервые вижу, чтобы тут было столько народу, — тихо перешептывались преподавательницы, что пришли на обеденный перерыв. На удивление, пока что я не видел ни одного учителя мужского пола. Исключительно женщины в возрасте от двадцати до сорока пяти. Разной степени сохранности и достатка. Видимо и директриса не чиста на руку. Некоторые дамы выглядели откровенно плоховато и не ухожено.
— Господин Маркус, — негромко произнес заместитель председателя, возвышаясь над стоящим в коленно-локтевой позе вахмистром. — Я надеюсь, что в следующий раз от вас поступит положительный отзыв о работе данной компании?
— Надеюсь на это, господин Юрий, — спокойно ответил я.
Титан. Настоящий титан своего дела. У Клинга нет ни одной боевой награды. Он прирожденный руководитель, который добился графского титула собственным трудом. Ветеран управленческой отрасли и по-настоящему опытный руководитель. Глядя на него, я испытывал тихое благоговение и уважение перед его опытом и почтенным возрастом. Шутка ли, ему было лет шестьдесят на вид. Морщинистый, чуть согнувшийся под тяжестью лет, он возвышался над неразумным щенком, словно инструктор-кинолог на псарне.
— За сим, откланяюсь, если что-то потребуется, да даже если просто захочется праздно поболтать, звоните в любое время. Я всегда рад пообщаться со столь уважаемым гражданином, — Юрий искренне улыбнулся и пожав мне руку, медленно пошел было на выход, однако в дверях остановился и оглянулся на Александра, упорно чистящего пол вокруг белого трона. — Давно пора было тебя приструнить, да все руки не доходили… Скажешь спасибо отцу и доброте господина Маркуса, что сегодня вечером ты пойдешь домой, а не потащишь свою никчемную задницу на биржу труда. Гадёныш.
Шумно и резко выдохнув через ноздри, словно бык перед разгоном, Клинг все же вышел. В коридоре его быстро организовали проход, не смотря на настоящее столпотворение. Казалось, что весь служебный корпус забился на этаж, желая посмотреть, что же произошло.
— Раз-два, раз-два, активнее, товарищ вахмистр. В армии что ли не служил? — усмехнулся я и отойдя к окну, глянул на мусорку во дворе. Ох и не нравился мне этот вид. Вот неприятно, когда выходишь, облегченный после нужды и смотришь на свалку. — А скажи-ка мне, любезный, по нормативным актам, какое
