это решила?! Что я хотела этого? Я просто не успокоилась, и мне никто не объяснил правил этого существования!
Госпожа Асакава резко ушла вниз, войдя головой прямо в гальку – мелкие камушки разлетелись от этого в разные стороны. Через время она вновь заговорила, так и не достав голову из-под земли, тем не менее, Синдзи прекрасно ее слышал:
– Прости. После смерти я разучилась сдерживаться. Трудно воздерживаться от силы, когда тебя в ней никто не ограничивает… Я не испытываю к тебе ненависти или гнева, Синдзи. Если я – дух мести, то мести, совершенно точно, не тебе. Я не знаю, почему привязана к тебе. Возможно, дело в том, что ты был рядом, когда я…
– Госпожа, а почему вы?..
Асакава целиком ушла в землю, потом галька начала вздыматься, будто большой и быстрый червь копал прямо под ней. Червь достиг моря, и все стихло, но через несколько мгновений госпожа Асакава вылетела из воды, бешено вращаясь и поднимая за собой водяной столб. Неожиданно она резко остановилась прямо в воздухе и закричала так громко, что Синдзи пришлось зажимать уши:
– Хираяма!!!
Она тянула последний слог, пока у резчика не потемнело в глазах от головной боли. Потом все стихло. Синдзи немного пришел в себя и открыл глаза – госпожа Асакава вновь висела вниз головой прямо напротив его лица, из уголков ее рта на щеки и под глаза шли кровавые дорожки. Резчик отшатнулся при виде этой картины. Асакава улыбнулась:
– Я знаю, зачем я не успокоилась. Я убью его, Синдзи. Убью Хираяму за его предательство и черную неблагодарность! Это из-за него я совершила дзигай – он лишил меня чести.
– Это ваш учитель, госпожа?
– Ага, учитель житейских горестей и бесконечных разочарований. Я отдала ему свою жизнь, а он так и не сделал меня своей женой, столько лет пользовался мной, как наложницей, а потом выкинул, стоило лишь парочке морщин поселиться в уголках моих глаз! Дааа, Синдзи, именно за этим я здесь – я действительно мстительный дух!
Госпожа Асакава перевернулась и теперь смотрела на Синдзи сквозь свои растрепанные волосы. Ее голос забирался в самое нутро резчика:
– Ты нужен мне, Синдзи. Я привязана к тебе, но и ты привязан ко мне. Хочешь избавить и меня, и себя от этой связи – помоги мне найти Хираяму. Доставь меня к нему!
– Госпожа, но я не…
Асакава не дослушав, провела мгновенно удлинившимся ногтем по шее резчика. Синдзи почувствовал прикосновение ледяного лезвия, потом жуткую боль и ощущение чего-то горячего, что изливалось на его живот и руки. Синдзи поднес ладонь к лицу и не увидел на ней ничего, боль мгновенно ушла, не оставив следа. Резчик потрогал свою шею и не обнаружил на ней кровавой раны. Госпожа Асакава подняла руку, которой только что убила Синдзи, на уровень лица – это была обычная женская рука без длинных ногтей и следов крови.
– Вот, что я чувствовала, когда убила себя. Понял меня, Синдзи? Понял, каково это, чувствовать, как сталь выпускает твое нутро наружу? Я уничтожу того, кто заставил меня почувствовать это. Ты нужен мне для этого и ты мне поможешь.
Резчик кивнул, не произнеся ни слова.
– Спасибо тебе. Ты всегда был надежным.
– Госпожа, а если я сейчас убью себя, вы освободитесь от нашей связи?
На лице Асакавы возникло задумчивое выражение лица, а сам ее образ начал бледнеть, пока не стал совсем прозрачным, но, когда она ответила, очертания вновь стали определенными:
– Не знаю. Может быть да, может быть нет… Я не хочу рисковать. Что если нет, и я так и останусь привязана к месту, где успокоятся твои останки?..
Едва договорив, Асакава исчезла, но тут же появилась прямо рядом с левым ухом Синдзи.
– Даже не думай об этом, резчик. Если я останусь привязана к какому-нибудь местечку в глуши, где ты решишь закончить свою жизнь, то каждый, кто в этом местечке будет появляться, испытает на себе весь гнев озлобленного, запертого духа.
Синдзи повернул к ней лицо и кивнул. После этого он собрался с мыслями и начал:
– Госпожа…
– Не хочу! Хватит, всю жизнь была госпожой, всю жизнь была дочерью самурая – теперь хочу быть просто Айко Асакавой!
– Хорошо, Асакава, я помогу вам, но пообещайте мне – вы не будете никого убивать и причинять вред людям.
– Кроме Хираямы!
– Да, кроме мастера Хираямы. Я пообещал смотрителю святилища, что если не смогу упокоить вас, то, хотя бы, не дам вам причинить вред людям.
– Это я слышала. Я не могу пообещать, что не причиню – смотритель поранился о мои волосы без моей на то воли – но я могу пообещать, что постараюсь быть аккуратной.
– Спасибо… Так вы знаете, где искать мастера Хираяму?
– Нет, старик так и не открыл мне, куда направится из Эдо… Даже это скрыл…
Сказав это, Асакава сникла, замолчала, развернулась на камне спиной к Синдзи и сжалась в комок, паря невысоко над поверхностью камня. Резчик услышал, что она плачет. Ему вдруг пришло в голову, что ей должно быть очень холодно в своем легком кимоно. Синдзи снял свое хаори18 и накинул ей на плечи – хаори пролетело сквозь плечи и упало на камень. Госпожа Асакава всполошилась, взвилась в воздух и несколько мгновений смотрела на бесформенную ткань, потом подняла взгляд на Синдзи и беззлобно бросила: «Дурак».
***
Летом на реке –
Рядом мост, но мой конь
Переходит вброд.19
У Синдзи было превосходное настроение. Он смог уснуть впервые за два дня и воспользовался этой возможностью сполна. Когда он проснулся, то обнаружил, что госпожа Асакава лежит на потолке с закрытыми глазами. Резчик не знал, спят ли призраки, но все же постарался встать так, чтобы не потревожить ее. Приведя себя в порядок, Синдзи почувствовал странное желание рисовать. Он, как и любой резчик, знал некоторые азы этого мастерства, но никогда не был в нем хорош.
Синдзи просто подчинился собственному желанию и изобразил маленькую сойку, которая сидит на стволе дуба, зацепившись за него лапками. Когда он заканчивал рисунок и правил линию клюва, прямо из бумаги возникло лицо Асакавы, в которое Синдзи случайно ткнул кистью.
– Что ты рисуешь?
– Сойку на дубе.
– Не знала, что ты рисуешь.
– Очень редко. Разве только по работе… Я еще вчера хотел спросить, это вы говорили мастеру Такэде, какие цвета накладывать на доски?
– Да, это была я и даже не спрашивай, как у меня это получилось –
