Тому.
– Полчаса, – шепотом повторил он.
– Встаю-встаю, – обманывать его Том не собирался и действительно открыл глаза, хоть и чертовски не выспался. – Я иду в душ, а ты беги, попроси Линг накрыть завтрак, – предложил он, садясь на кровати и ероша кудри своего подопечного. Для всех Тео был сыном его сестры, и он сам уже привык к этой мысли.
– Хорошо, – Тео быстро чмокнул его в щеку и побежал к своей любимой гувернантке.
У Тома иногда сердце замирало от того, насколько мальчик похож на Китти своими открытостью и дружелюбием. Проводив его взглядом, Том поднялся, накинул роскошный халат с драконами и кистями и, потирая мятые щеки, направился в ванную.
Здесь она была не в пример роскошнее нью-йоркской, но он с легкостью променял бы все, включая огромную чашу ванны на ту маленькую, только бы оказаться в ней с Энди.
– Кошмарно выглядишь, Том, – сообщил он своему отражению. Под глазами были синяки от усталости и плохо смытой косметики после ночного выступления. Но к утру стала пробиваться еще и щетина, а вкупе с бледностью выглядело это особенно болезненно.
После душа, бритья и умывания, он вышел в столовую, где уже все было готово к завтраку. Их домоправительница Вэнь была настоящим сокровищем. Обе женщины обожали малыша Тео и почему-то жалели Тома, но по крайней мере не осуждали его род занятий.
Когда Том приехал в Шанхай, он понятия не имел, чем будет заниматься, но в итоге делал все то же самое, что в Нью-Йорке. Он стал чрезвычайно популярным певцом, выступал в чайных домах и отелях и даже в театрах. За это время он научился сносно говорить по-китайски, но ему было далеко до Тео, который одинаково хорошо говорил на обоих языках.
Том обзавелся покровителями, купил себе дом рядом с европейским кварталом, завел друзей среди экспатов и пристрастился к опию. Только так он мог вынести горькую иронию, что видимо его судьба жить и работать на мафию. На этот раз на китайский клан Черный Полумесяц. Но пока это давало защиту и стабильность, он был готов на все. Не ради себя, ради Тео.
Тем более, что и жил он только ради Тео. Больше в его жизни никого и ничего не осталось.
Именно из-за маленького свертка на руках почти шесть лет назад Том не влез в петлю и не сиганул в Атлантику прямо с борта корабля.
С тех пор каждое утро он поднимался и жил… делал вид, что живёт ради этого белокурого ангела.
Впрочем, стоило признать, только рядом с Тео Том и чувствовал себя живым. А потом, ночью, орошая подушку слезами, искусно издевался над собой, представляя, как они жили бы втроём – Энди, Тео и он.
– Доброе утро, Линг, – поздоровался он, устраиваясь за нормальным европейским столом. Сидения на коленях ему и во время Гунфу-Ча хватало. – Можно мне большую чашку кофе?
– Чай с женьшенем вас взбодрит лучше, – сказала ему Линг, поглядывая на его синяки и понимая, что хозяин вернулся поздно и не выспался. Но тот факт, что он как настоящий мужчина, держал обещание, данное племяннику, заставлял ее безмерно уважать его.
В их доме царила гармония смешения Запада и Востока, европейская мебель по стилю была все же ближе к китайской, а кухня сочетала в себе и то, и другое, но в целом, Том привык к китайской еде. На завтрак они чаще всего ели кашу, свыкнувшись с жидким рисом. Тео предпочитал сладкую, а Том соленую, на бульоне из водорослей. Паровые булочки маньтоу, иногда лепешки, а иногда даже жареная лапша. Но, бывало, и так, что Том, ностальгируя по дому и привычной еде, шел с Тео завтракать в один из европейских ресторанчиков, где были и знакомые тосты, яичница-глазунья и, конечно же, кофе.
– Сначала кашу, Тео, – напомнил Том, видя, как тот нацелился на булочку. – Линг, пожалуйста, что угодно, что снимет головную боль и сонливость, – попросил он девушку.
– Минуту, господин, – Линг поклонилась и поспешила на кухню.
Вообще-то Том завёл довольно демократичные порядки, в частности, если время принятия пищи совпадало, все собирались за одним столом. Другое дело, что Тео чаще завтракал, обедал и ужинал только в компании няни и экономки, в силу смазанного графика Тома.
А сегодня они с Тео завтракали вдвоём, поскольку Линг и Вэнь уже поели.
– Вот, господин, выпейте это, – Линг подала ему пиалу с какой-то коричневой жидкостью.
Безошибочно Том смог вычленить только аромат имбиря, все остальные составляющие, которые Линг назвала, он повторить даже не взялся бы.
Но магия китайской кухни или медицины сработала безотказно, уже через десять минут в голове прояснилось. Том смог начать соображать, и пока они с Тео завтракали, составлял план на день. Он понимал, что, скорее всего, они пообедают в городе, так что оставил распоряжения только относительно ужина, а остальное знали и без него, он в хозяйственные дела не лез.
– Беги, одевайся, – разрешил он Тео, когда тот закончил с завтраком и сам пошел приводить себя в порядок. Выходной с мальчиком означал полную непредсказуемость, и эта маленькая свобода от рутины радовала Тома. Он оделся в обычный костюм и рубашку, хотя в его гардеробе чего только не было. Ему даже приходилось выступать в дорогих шелковых ципао, клиенты от этого были в восторге.
– Готов? – он заглянул к Тео, и тот как раз пытался справиться со шнурками на ботинках. – Давай я помогу.
Тео посопел еще немного, но в итоге сдался – шнурки иногда тяжко ему давались. Но вообще, не смотря на наличие няни и экономки, которые души в нем не чаяли, мальчик рос достаточно самостоятельным. За это, конечно, стоило благодарить Линг, которая умело и искусно привлекала воспитанника к разнообразным делам, в полуигровой форме расширяя его кругозор.
– А как мы будем добираться к пандам? – спросил он, когда они вышли на улицу. – Пойдем пешком или поедем на трамвае?
– Зоопарк находится за городом, так что я думаю, мы возьмем такси, – ответил Том. – Иначе потеряем полдня. А потом в городе можем проехаться на трамвае, если хочешь, – пообещал он, пока они шли мимо других домов их квартала. С соседями Том дружил, среди них было много выходцев из Британии, Франции и России, бежавших от советской власти.
Когда они вышли на оживленный бульвар, Том поймал такси одним взмахом руки и попросил отвезти их в зоопарк, расположенный на другом берегу реки.
– Тео, пожалуйста, не высовывайся из окна, – попросил он, когда мальчик прилип к стеклу и смотрел на проносящиеся мимо здания, рикши
