такого ласкового и любимого, любящего.
С волнением ждала утра, плохо спала. Часто просыпалась и смотрела на часы – три часа ночи.
Ещё рано. Нужно подождать еще.
Четыре. Полпятого. Ладно, пойду уже сделаю, не могу больше ждать!
* * *
Передо мной лежали две тонкие полоски теста на беременность. Я использовала оба. На них уже проявился результат. Я смотрела широко распахнутыми глазами на них уже минут десять и никак не могла поверить, что это не сон.
Полоски две. На обоих тестах. Не блёклые, а очень чёткие. Не может быть…
Господи, неужели??
Врач ещё должен это подтвердить, но два теста вряд ли врут. Я вижу две полоски впервые. В первый раз в жизни. Спустя столько лет лечения и бесполезных попыток я вижу две полоски.
Меня начало трясти, руки дрожали, из глаз сами собой полились слезы. Я обнимала эти полоски, будто это самая большая в мире драгоценность.
Я буду мамой. Буду. Рожу малыша. Маленького. Моего. От меня и Кирилла. Какое счастье…
Не знаю даже, как описать всё то, что творилось во мне.
Ой, что же я сижу на полу ванной, пусть и на пушистом коврике? Задумалась сильно. Мне ведь нельзя теперь, нужно себя беречь.
Когда сказать Киру? Скинуть фотку обоих тестов?
Нет. Я скажу ему лично. Хочу видеть его глаза в этот момент. Он будет рад, знаю. Хочу разделить с ним эту радость. Скажу только маме, а Павлу расскажет сам Кирилл.
Теперь с ещё большим предвкушением жду домой мужа и будущего папу уже второй раз.
ГЛАВА 5.
Кирилл.
2 января.
Хорошо лететь обратно. Хочется уже домой. К Гуфи, к маленькой Соне. Осталось совсем немного, уже скоро нужно будет снижаться, внизу уже показались поля перед аэропортом.
– Там стая чаек летит навстречу, – обратился ко мне Степан, второй пилот.
– Облетят, будем надеяться. Не можем же мы их облетать.
На панели загорелся красный цвет. На мониторе появился двигатель с изображением птицы внутри.
– Чёрт… Всё-такие попала, прямо в двигатель.
– И что теперь?
– Двигатель откажет. А остальные не вытянут самолёт. Таня, – позвал я.
Главная стюардесса тут же подошла ближе:
– Кирилл Павлович, что случилось? Самолёт дёрнуло.
– Экстренная ситуация, Татьяна. Предупреди всех, что сейчас будет экстренная посадка.
– Где?
– В поле. Идите, занимайтесь людьми. Постарайтесь донести, что посадка пройдет хорошо, но всем необходимо оставаться на своих местах и пристегнуться.
Татьяна побелела, но лишь кивнула и, приняв как можно более спокойный вид, отправилась в салон.
– В поле?! – воскликнул Степан. – Ты с ума сошел? Мы ведь даже шасси там не достанем.
– Не сошёл пока. Предложи другие варианты. Сейчас откажет двигатель. Птица попала в самое пекло.
В подтверждение моих слов система сообщила, что один из двигателей выдал отказ в работе.
– Борт 137, что у вас случилось? У нас информация об отказе двигателя, – послышался на всю кабину голос взволнованной Наташи из рации.
– Верно. Птица залетела.
– Что собираетесь делать?
– Сейчас все остальные двигатели тоже откажут. Не долетим. Буду сажать самолёт.
– Где? В поле?
– Да, в поле.
– Других вариантов нет?
– Нет. Идём на снижение, Степан.
Постепенно пришёл отказ и от остальных двигателей. Те, что остались, не могли вытянуть весь лайнер, и постепенно он стал терять высоту.
– Самолёт падает, – сообщила Наташа.
– Я в курсе, – ответил я.
– Кирилл, ты сможешь посадить в поле?
– У меня выбора нет.
– Делай. Другого варианта действительно не существует.
– Хорошо, что не вода внизу, – сказал я Степану, и тот нервно кивнул.
На лбу у него проступила испарина, он изо всех сил вцепился в штурвал. Да и я сам был в огромном напряжении. Самолёт в поле мне сажать не приходилось еще, да еще и на мёрзлой земле, без шасси. Но сегодня день, когда я либо всех спасу – хотя бы попытаюсь, либо умру вместе с экипажем и пассажирами. В салоне стояла полная тишина. Люди пребывали в шоке, так как падать мы начали уже весьма открыто. Огромных усилий стоило направить самолёт в более-менее подходящее место для посадки.
Самолёт сильно тряхнуло при соприкосновении с землёй, и он на пузе проехал по мерзлой траве еще какое-то расстояние по инерции, потом остановился вовсе.
Выдохнул. Земля. Мы живы. Мы не разбились. Возможно, кто-то ранен сейчас из-за слишком жёсткой посадки, но больших жертв удалось избежать.
Мы посмотрели со Степаном друг на друга. Он так и продолжал сидеть с белыми губами и испариной на лбу.
Вдруг в салоне раздался взрыв аплодисментов и крики людей:
– Спасибо, пилоты!
– Мы сели! Мы не упали!!
– Мы живы, ребята! Храни вас Бог, пилоты.
– Кирюх, – позвал меня Стёпа. – У тебя половина головы седая.
* * *
– На. Пей, – протянула мне бокал с виски Наташа.
Я сидела напротив неё в кабинете вместе со Степаном, который уже начал постепенно приобретать натуральный цвет лица. Молча взял бокал и выпил содержимое. Хоть и не пью, но сейчас не помешает…
– Будет расследование. Всё ли вы сделали по инструкции – я считаю, что да. Нет ли вины вашей в той ситуации, что возникла. Я считаю, вины нет. Вы сделали всё, что нужно. И спасли людей. Я буду за вас горой, обещаю. Сегодня вы едете домой. Но завтра придётся вернуться, чтобы дать показания. Кирилл, твои выходные сдвигаются еще на один день. Завтрашний день я тебе оплачу, как рабочий. Приедете часам в двум, чтобы успели прийти в себя и отдохнуть.
– Спасибо, Наташ. Ты очень хороший руководитель.
– Так правильно. Ребят, вы такую трагедию предотвратили! Вам награду за это надо давать, а не допрашивать. Но уверена, что никто не найдёт в ваших действиях чего-то неверного. И награду будем выбивать. Степан, ты езжай домой. Ты большой молодец, получил колоссальный опыт. Вёл себя достойно. А у Кирилла есть чему поучиться.
– Это точно. Рад, что попал в рейс именно с Кирюхой.
– Да. Бог миловал всех, кто был на борту, потому что решил спасти Кирилла и дал ему возможность спасти и других. Езжай, Стёп. Отдыхай.
Мы все поняли, что начальница хочет остаться со мной наедине. Степан ушёл, и она достала сигареты.
– Не против?
– Нет.
Она закурила и, выпустив сизый
