благородное поведение и что есть лживость.
Но так не хотелось, чтобы отругали. Следить же станут. За вышивание посадят. Гобелены эти. Пальцы иголкой тыкать. Нитки перебирать. Цветочки эти обшивать.
— Астрид! — папа и вовсе нахмурился. — Ты ведь мне сейчас расскажешь правду. Так?
Скривившись, я позволила на глаза набежать слезам.
— Ну, нет! — Он покачал головой. — Моя дочь никогда не плачет. Она у меня смелая, решительная. И самое главное — честная! Так что ты там делала, милая?
— Хотела посмотреть, как сражаются на мечах, — покаялась я.
Ну, а как обманывать, когда тебя уже честной назвали? Совестно же.
— Только лишь это? — лерд склонил голову набок. — Или ты мне чего-то недоговариваешь?
Папа смотрел на меня, ласково улыбаясь, будто знал мою тайну. А может, ему Берси поведал о моей настоящей любви к Шиму?
Прикусив губу, решила молчать и ни в чем вообще не сознаваться. А то наговорю на десяток вышитых гобеленов, до самого совершеннолетия их шить буду.
— Астрид? — папа мягко давил, зная, что я проболтаюсь.
Нервы сдадут.
— Отвечай! — его голос становился все требовательнее.
— Я хочу стать послушницей богини Яники и научиться драться. Я только смотрела на бои мальчиков, правда. А Берси противный. Он сказал, что станет торговцем, и купит все, даже меня. Что я пустышка, и совсем не нужна тебе, потому что не сын. Ты ведь не отдашь меня ему?
— Я? Тебя? Этому обабившемуся балбесу с языком без костей?! Да никогда, милая, — папа погладил меня по густым светлым локонам, совсем как маленькую. — Астрид, я понимаю, ты росла без мамы, и в том, что в твою голову приходят мысли о сражениях и жрицах Яники есть частично моя вина. Но, доченька, ты лера. Твой долг дать этим землям достойного наследника.
Его слова почему-то обидели. Выходит, в чем-то толстяк был прав. И рожать мне от того, на кого укажет лерд.
Выходит, сама я не важна. Мои желания и мечты никого не интересуют.
Это всколыхнуло в душе волну гнева.
— Значит, если кто-то даст за меня много золото, или ты захочешь объединить с кем-нибудь земли — отдашь меня в жёны и не спросишь?
— Астрид! — он покачал головой, но меня это только еще больше раздраконило.
— А что я хочу сама выбрать мужа, стать кому-то избранной, никого не волнует?! Папа! Я не вещь! У меня есть свое мнение, права и...
— ... и обязанности! — резко перебил он меня. — Если долг потребует — сделаешь, как будет велено. Я не желаю, чтобы в твоей голове укоренились иные мысли. Ты лера и это означает — ты будущая мать господина этих земель.
— Но ты же можешь жениться и пусть жена родит тебе мальчика.
— Твоя мама была мне истинной и я...
— То есть тебе можно было любить единственную и жениться на ней, а у меня ты это право отнимаешь уже сейчас? Разве это справедливо, папа?
От возмущения у меня свело челюсти.
— Астрид, лера должна отодвигать личное на второй план. Думать не о себе, а о народе, что заселяет эти земли и быть...
— А кто будет тогда думать обо мне? — Я даже не стала его дослушивать. — Только и слышу: «должна» и «обязана». Но почему? Какая тебе разница, кто станет моим мужем, если этим твоим землям нужен лишь мой сын?
— Не говори так, доченька.
— Ты просто меня не любишь! — Я не смогла сдержать эмоции и на глаза навернулись слезы. Не поддельные, а настоящие. — Тебе все равно буду я счастлива в браке или нет. И ты обманываешь. Притащит этот Берси сундук с золотом и продашь со словами: «Ты должна и обязана»
— Астрид, нельзя так разговаривать!
— Да-да, — снова перебила я его, — вот именно так ты и заявишь. Нельзя перечить лерду! Марш с этим жирдяем в храм. Ты должна и обязана. А я о другом мечтаю! О другом!
— О храме Яники? Чтобы как побирушка по дорогам бродить?!
Ну вообще-то, под «другим» я имела в виду Шима, но и это тоже.
— Да! Потому что это был бы мой выбор. Мой, а не твой, папа. Я не хочу быть лерой. Я хочу, как все девочки. Гулять где вздумается, дружить с кем хочу, на реку с мальчиками бегать...
— Я тебе побегаю! — тон отца стал просто ледяным.
— Но, папа, я могла бы стать кем-то больше! — по моим щекам все же побежали слезы.
— Станешь, моя хорошая. Ты станешь достойной женой тому, кого я тебе выберу. И чтобы я не видел тебя у тренировочной площадки.
— Почему? — вскричала я. — Почему этой Яське можно, а мне нет?!
— Потому что лере там не место!
Все! Разговор был окончен, и папа меня не услышал и не пожелал понимать. Его слово — закон! А я обязана подчиняться и быть достойной наследницей лерда.
Как же я все это ненавидела. Учебники эти, вышивание.
Нет, я старалась. Собирала приданное, пыталась смириться, но порой, вот как сейчас, плакала от бессилия.
Я ненавидела быть «примерной, культурной лерой».
Хотела, как все. Хотела свободы.
Желала, чтобы меня слышали и видели.
— Астрид, что ты замерла? Одевайся и спускайся в гостиную. Обед уже собирают!
Папа пристально наблюдал за мной.
Я поднялась и поплелась к гардеробу, но замерла, рассматривая наряды.
— А Шим уже там? — уж не знаю, зачем я это сболтнула.
— А до Шима тебе не должно быть никакого дела! — Отец прищурился и сложил руки на груди. — Он тебе не погодка для игр.
— Но, папа, он ненамного и старше.
— Ты лера рода магов, он дракон.
— Но вокруг столько смешанных браков. Ты же дружишь столько лет с орином Камли.
Папа шумно выдохнул, словно весь этот разговор давался ему с трудом.
— Да, мы друзья. Но наш род магов, милая, и мы должны хранить чистоту своей
