— Весьма интересно, мистер Холлиз. Теперь, с вашего позволения, вот о чем. Вы ведь банкир, не так ли?
— Да, я состою в правлении банка, — важно подтвердил Холлиз.
По его надменному виду Эллери понял, что человек этот вездесущ и незаменим.
— У Эндрю Вана был счет в вашем банке?
— Нет, сэр. Он получал жалованье наличными и хранил деньги дома. Мне кажется, он вообще никогда не клал денег в банк. Я несколько раз имел честь предложить ему банковские услуги, сами понимаете, дело есть дело, но он отвечал, что предпочитает иметь их под рукой. — Холлиз пожал плечами. Заявил даже, что не доверяет банкам. Ну что ж, каждый волен сам распоряжаться своими деньгами; Я лично возражений ему не высказывал.
— А кто-нибудь еще знал, что мистер Ван хранит деньги дома?
Холлиз задумался.
— Может быть, я и упоминал про это в разговоре с кем-нибудь. Но, по-моему, все знали о чудачествах учителя…
Мэр покинул свидетельское место. Пригласили констебля Людена. Констебль уверенно прошел по залу и занял кресло свидетеля с видом человека, который лучше всех знает, как ведутся судебные разбирательства.
— Констебль, вы осматривали дом мистера Вана 25 декабря утром, в пятницу?
— Да, я.
— Вы нашли деньги?
— Ни пенса.
По залу пронесся шепот: «Ограбление!».
Эллери усмехнулся: «Какая-то бессмыслица… Маниакальное убийство на религиозной почве и ограбление?
Никакой увязки». Он выглянул за барьер. Служитель что-то нес к судейскому месту. Это была дешевая жестяная банка зеленого цвета с выломанной крышкой и нехитрым замочком, болтавшимся на весу. Коронер взял банку из рук служителя, заглянул в нее, перевернул и встряхнул над столом. Она была пуста.
— Скажите, констебль, вы узнаете эту банку?
Люден вздохнул.
— Я готов подтвердить, — пророкотал он громовым басом. — Мы нашли ее в доме Вана. Это его банка для денег.
Коронер передал банку присяжным из местных жителей, которые принялись внимательно ее разглядывать.
— Господа присяжные, ознакомьтесь с вещественным доказательством. Спасибо, констебль. Вы свободны. Прошу на свидетельское место господина почтмейстера Арройо.
Невысокого роста худощавый старичок прошел на место свидетеля и сел.
— Скажите, Эндрю Ван получал много корреспонденции?
— Нет, — покачал головой почтмейстер. — Только специальную учебную литературу, да и то нечасто.
— Были ли адресованы ему письма или посылки на той неделе, когда было совершено убийство?
— Нет.
— Сам он отправлял письма?
— Изредка. Одно-два. В три-четыре месяца.
На свидетельское место был вызван доктор Стрэнг, судебный медицинский эксперт. При упоминании его имени по залу прошел гул восхищения. Это был представительный мужчина с суровым взглядом. Когда он прошел по залу и опустился в кресло свидетеля, создалось впечатление, что он всегда сидел там и был явно на своем месте.
Коронер спросил:
— Доктор Стрэнг, когда вы впервые обследовали тело пострадавшего?
— Через два часа после обнаружения.
— Можете ли вы назвать следствию приблизительное время смерти?
— Да. Полагаю, что к моменту, когда тело обнаружили на перекрестке у дорожного столба, он уже был мертв в течение шести — восьми часов.
— Выходит, убийство было совершено около полуночи, в канун Рождества?
— Именно так.
— Можете ли вы назвать какие-либо подробности и детали, касающиеся состояния трупа, что могло бы помочь следствию?
Доктор Стрэнг ответил сухо, почти протокольно:
— Нет, никаких других следов, кроме рваной раны на шее, явившейся результатом отсечения головы, а также отверстий от вбитых гвоздей на ладонях и ступнях убитого, на трупе не обнаружено.
Коронер привстал и, упершись в стол животом, громко произнес:
— Доктор Стрэнг, каково ваше заключение в связи с этим?
— Полагаю, что пострадавшему нанесли удар по голове либо выстрелили в затылок, поскольку других следов насилия на теле нет.
Эллери кивнул; «Похоже, окружной медэксперт неплохо соображает…»
— По-моему, — продолжал судебный врач, — потерпевший был уже мертв, когда ему отрубили голову. Судя по ране на шее, операция была произведена очень острым инструментом.
Коронер достал какой-то аккуратно упакованный предмет, положил его на стол, развернул и поднял вверх.
Это был угрожающего вида топор на длинном топорище с лезвием, сверкающим в тех местах, где оно не было испачкано кровью.
— Как, по-вашему, доктор Стрэнг, этот инструмент мог служить для отсечения головы?
— Да.
Коронер обернулся к присяжным.
— Улика была найдена на полу на кухне в доме мистера Эндрю Вана, где, очевидно, и произошло убийство. Разрешите заметить, господа присяжные, что на топорище нет отпечатков пальцев, и это свидетельствует о том, что убийца был в перчатках либо тщательно вытер орудие убийства. Топор был собственностью убитого и обычно находился на кухне, так как слуга Клинг рубил им дрова для печи. Пожалуй, все, доктор Стрэнг. Приглашаю на свидетельское место полковника Пикетта.
Глава управления полиции штата Западная Виргиния — высокий мужчина с военной выправкой — вышел вперед.
— Что вы можете сообщить следствию, полковник?
— Были произведены тщательные поиски, — прогремел полковник голосом, напоминавшим орудийные залпы, — однако голову убитого отыскать не удалось. Не было найдено также никаких следов Клинга. Его словесный портрет разослан во все близлежащие штаты и объявлен розыск.
— Я полагаю, вы в курсе последних перемещений убитого и его пропавшего слуги? Расскажите, что вам удалось установить.
— Последний раз Эндрю Вана видели в четыре часа дня, в четверг, 24 декабря. Он навестил миссис Ребекку Трауб, жительницу Арройо, с целью предупредить, что ее сын Вильям начал отставать в учебе. После визита он направился домой, и никто, как установлено, живым его больше не видел.
— А его слуга Клинг?
— Клинга видел последним Тимоти Трейнер, ферма которого расположена между Арройо и Пагтауном, в тот же день, в начале пятого. Клинг купил у мистера Трейнера мешок картофеля, заплатил наличными и, взвалив его на плечо, ушел пешком.
— Был ли найден этот мешок с картофелем в доме мистера Вана? Это важно, полковник. Следствие намерено установить, добрался Клинг домой или нет.
— Да, был найден. Нетронутый и опознанный Трейнером как тот самый мешок картофеля, который он продал Клингу.
