— Что ж, ладно… — Дороти вздохнула. — Но сам-то ты уже можешь говорить с Предметами! Давай найдем Предмет, способный разыскать Глорию!
— Насколько я знаю, таких не существует.
— Но Предметы могут все!
— Отнюдь нет. Даже внутри сферы сила Предметов ограничена, а здесь, на вашем витке, они и вовсе слабы. Поначалу я сильно удивлялся, что вы придаете им столько значения.
— Мы — смертные?.. Но как же не придавать значение! Предметы — ваши дары! Вы, боги, шлете их нам в подарок!
Нави почему-то промолчал.
— Эй, постой! Я в чем-то неправа? Предметы — не дар?!
— Как бы тебе сказать…
— Скажи честно! Я все пойму!
— В давнее время, около двух тысячелетий назад, была группа очень… хм… одиозных богов. Впрочем, почему была? Такие и сейчас есть. Словом, эти боги, чьи мотивы мне понять трудно, установили традицию: посылать вам, так сказать, дары.
— А в чем подвох? Почему тебе сложно понять их?
— Дороти, если ты дашь дочери агатку, она купит леденец и будет счастлива. Если дашь эфес, ей придется его разменять, а значит, показать кому-то. После этого дочку могут обокрасть. Если же ты дашь ей искровый арбалет, украшенный золотом и жемчугом, то она совершенно точно будет избита и ограблена, а защититься не сможет, поскольку не умеет стрелять.
— Ты хочешь сказать, боги дают нам слишком много?
— Или слишком мало — как посмотреть. У вас накопилось изрядное количество Предметов, но ужасно недостает знаний.
— Знаний о том, как говорить с Предметами?
— Это — в последнюю очередь. Сперва вам нужно понять те законы мироздания, которые вы еще не открыли. Затем — развить свою мораль, а главное — личную ответственность.
При слове «мораль» Дороти испытала слабость. Показалось, что ее душу тяготит некое давнее преступление, и, может, даже не одно. Беспамятство защищает от мук совести, но рано или поздно она вспомнит все…
Они заказали обед, и за едою Дороти расспросила, что думает Нави о принципах морали? Согласен ли он с учением Праматерей, верно ли они передали людям слова богов, ничего ли не напутали?
Нави ответил, что Праматери — большие умницы, и что редкий знакомый ему бог столь же нравственен, как были они.
Дороти живо заинтересовалась: какие бывают боги, какая у них царит мораль и как они ее нарушают? Может ли бог совершить преступление? Если да, то что с ним делают?
Нави сказал: он знает по меньшей мере одного бога-преступника, и при тех возможностях, которыми владеют боги, один злодей — это уже очень много.
Но развить эту тему он не успел. Дверь распахнулась, и на пороге возникла Карен. Ее глаза блестели от слез, щеки горели лихорадкой.
— Я нашла его!
В голосе звенело столько чувства, что, кажется, воздух заискрился.
— Я нашла, слышите! Он жив!
Меч-1
Ночь на 28 мая 1775 г. от Сошествия
Уэймарский замок
То был дурацкий приказ. Пожалуй, худший из возможных. Граф — мастер интриг и гений финансов — показал себя полным тупицей в тактике.
— Лучники, по кайрам — залп!
Жажда мести аж звенела в голосе Шейланда. В каждой букве: «Умрите, твари! Я хочу видеть, как все вы сдохнете прямо сейчас!» Уж конечно, граф ждал совсем не того, что последовало за приказом.
Северян было тринадцать, не считая Ионы. На них — пластинчатая броня, поножи, наручи, наплечники. Шлемы, конечно, — куда без них. А стрела — не Перст Вильгельма… Из тринадцати легли только трое. Еще несколько получили ранения, но остались на ногах. Один вдох понадобился им, чтобы осознать: граф нарушил слово, а Перст Вильгельма больше не стреляет. Осознав, они схватили Иону под руки и ринулись к воротам — до сих пор раскрытым настежь.
— Стреляйте! — закричал Шейланд, аж дрожа от досады. — Стреляйте, убейте их!
Он даже не уточнил, кого именно бить. Ясное дело, Иону лучше взять живьем, это стоило сказать стрелкам. Но северяне отступали грамотно: коробочкой окружили госпожу, защищая от стрел. Бежали пригнувшись, спрятав головы и шеи, подняв плащи, чтоб усложнить прицел. Двое тяжелых латников со щитами шли в конце, прикрывая спины отряда. Графские лучники осыпали северян стрелами. Тоска, а не стрельба: из десяти воинов упала только пара.
Они почти уже достигли ворот, когда подал голос Мартин Шейланд:
— Эй, надвратная! Кидайте невод!
Джоакин слыхал о таком, но прежде не видел. Что-то открылось в арке ворот, и на головы северян выпала проволочная сеть. Разряд щелкнул кнутом, сверкнуло так, что побелело в глазах. Переднюю тройку накрыло неводом и убило наповал. Еще одного зацепило, он свалился на колени. Иона с остальными замерла от неожиданности, на миг став хорошей мишенью. Последовал залп и убил лишь одного — того, на коленях. Но все прочие получили ранения, даже Иона. Стрела пробила ей ногу ниже колена. Графиня упала, попробовала встать — и не смогла. Воин взял ее на руки, но вдох спустя рухнул, обливаясь кровью. У стрелков имелись-таки арбалеты, болт продырявил шлем и голову кайра. Трое выживших ринулись к госпоже, она приказала что-то, взмахнув рукой — бегите. Они, конечно, не подчинились. Согнулись над ней, чтобы поднять, унести. Тогда она сделала нечто — резкое, быстрое движение, стальной блеск. И обмякла, уронив руки.
— Она что… — начал граф, щурясь в попытке разглядеть.
Трое северян стояли еще миг, а потом бросились бегом. Иона осталась лежать, и теперь Джо видел причину — рукоять ножа, торчащего в груди.
— Она что… убила себя?..
— Да! Так-то! — С неожиданным азартом вскричал лорд Мартин. — Эй, лучники, не зевай! Добейте троих ублюдков!
Спустя лишь несколько секунд раздался ответ:
— Готово, милорд. Все лежат.
Братья Шейланды переглянулись. Мартин встряхнул Виттора за плечи, сверкая глазами от восторга:
— Победа! Мы их сделали!
— Чертов дурак… — выдохнул граф и бессильно обвалился на стену.
Мартин подхватил его, с помощью Джо втащил в комнату, уложил на тахту.
— Вит, что с тобой? Сердце схватило?.. Пошлю за лекарем. Эй, лекаря сюда!..
— Это конец… — простонал Виттор очень тихо, только Джо с Мартином и могли разобрать. — Мы погибли…
Мартин выпучил глаза, разинул рот:
— Брат, ты чего?! Мы всех убили до единого! Даже чертову суку!
— Дурак ты… — с горечью выронил граф. — Поди прочь.
— Куда?..
— Не знаю. Плевать… Порядок в замке наведи, раз такой бодрый.
— Я того… Вит, обидно как-то.
