получив серьезный отпор от барсука, не решились вторично напасть на него, ограничиваясь злобным ворчанием и демонстративным хождением около своего врага, неистово шипящего и щелкающего зубами в своем углу.
Видя, что детеныши оробели и не решаются возобновить драку, мать поднялась со своего места и подошла к барсуку на два шага, как-бы приглашая их снова принять бой. Ободренные этим тигрята приблизились к своему врагу и припали к земле в выжидательных позах. Чтобы ускорить начало военных действий, тигрица легким ударом лапы толкнула своего ленивого сынка к барсуку. Последний, видя неизбежность боя, опрокинулся на спину, в это время самец, от толчка, навалился на него всем телом.
Барсук воспользовался этим моментом и вцепился ему в грудь зубами, а задними лапами стал наносить ему удары по животу. Сестра, уже без понуждения матери, бросилась на выручку брата и, выждав момент, когда барсук очутился сверху, впилась своими острыми клыками в его затылок мертвой хваткой. Несколько минут продолжалась эта возня. Три зверя слились в один комок, катавшийся по полу пещеры. Слышалось только хриплое дыхание животных, глухое ворчание и сопение. Борьба шла не на жизнь, а на смерть. Барсук напрягал последние силы и не выпускала из своей сильной пасти захваченного им тигренка, который в свою очередь, изогнувшись, поймал барсука за морду и вцепился ему в нос.
Этот маневр решил участь барсука, так как нос является у него самым чувствительным и нежным местом тела. Силы его начали ослабевать и через минуту о разжал свои челюсти. Тигрята сразу почувствовали свое превосходство и с удвоенной энергией впились в неподвижное тело врага, держа его в своих зубах до тех пор, пока сердце его не перестало биться. Тогда тигрята разжали свои челюсти и с довольным мурлыканьем стали обнюхивать неподвижное тело своего врага.
Мать подошла ближе, перевернула барсука несколько раз лапой и, убедившись, что он мертв, своими острыми, как ножи, клыками расчленила его на четыре части, отделив задние и передние окорока. Тигрята топтались около нее, облизывая свои окровавленные пасти, с нетерпением ожидая вкусного обеда. Окончив разделку туши, тигрица отошла прочь, предоставив трапезу детенышам, которые с жадностью и довольным урчанием принялись за еду, разгрызая кости своими крепкими молочными зубами и громко чавкая. Нежное, жирное мясо барсука пришлось им по вкусу. Самка ела медленнее и тщательнее разжевывая пищу, тогда как самец отрывал большие куски мяса и глотал их целиком. От несчастного барсука остались только лапы и голова, да содержимое брюшины.
Когда тигрята насытились и занялись чисткой своего меха, тигрица подобрала все остатки барсука, откусив только длинные когти зверя. Вот и все, что осталось в конце концов от поверженной жертвы.
Наевшись до отвала и приведя в порядок свой запачканный кровью мех, тигрята растянулись на твердом каменном ложе своего жилища и заснули крепким сном. Животы их вздулись, как барабаны, и тяжелое дыхание вздымало грудные клетки. Во сне они, очевидно, переживали впечатление от первой в их жизни серьезной охоты и в тишине наступившей ночи слышалось их злобное ворчание.
Убедившись, что тигрята спят богатырским сном, мать вышла из пещеры, направляясь в нижние ярусы горы, где в дубняках обыкновенно паслись кабаны. Дождь лил, как из ведра. Между камнями и по ложбинам всюду журчала вода. Раскаты грома потрясали воздух. Яркие вспышки молний освещали горные хребты, бросая снопы своих ослепительных лучей в недра черной, как могила, тайги. Не обращая никакого внимания на грозу и дождь, тигрица шла уверенным и неслышным шагом по гребню скалистого кряжа, зорко всматриваясь расширенными зрачками в глубину леса.
VII. На промысле
При блеске молний большие выпуклые глаза тигрицы светились фосфорическим светом. Вода струйками стекала с ее гладкого лоснящегося меха, под которым играли сильные мускулы.
Она была уверена, что все животные в эту ненастную ночь спрятались в своих логовах, где их легче добыть, чем на жировке. Кроме того, сырость и потоки воды, пронизывающие воздух, препятствуют острому обонянию зверя почуять приближение смертельного врага. Все эти обстоятельства дали возможность тигрице приблизиться к стаду кабанов почти вплотную, и толстокожие почувствовали грозного хищника только тогда, когда один из молодых кабанов был уже умертвлен тигрицей.
В первое мгновение все стадо застыло в нерешительности, прислушиваясь к ворчанию зверя и предсмертному хрипу кабана, и только через несколько секунд свиньи обратились в поспешное бегство в темноту таежной чащи.
Всю ночь шел проливной дождь. По склонам гор и в глубоких ущельях шумели потоки вод. В тучах, окутавших крутые ребра Татудинзы, рокотал гром и молнии рассекали кромешную тьму огненными бичами. Вершина горы величаво вздымалась над миром, где бушевала гроза и тайга стонала под напором ветра.
Там в вышине царила тишина и темное небо сияло мириадами звезд. Полная луна бросала свои зеленовато-желтые лучи на безбрежное море облаков и на гранитные утесы горы-великана.
Тигрята спокойно спали в своей уютной пещере, когда их мать вернулась с охоты. Войдя в берлогу и оглядев своих спящих детенышей, тигрица расположилась возле них и занялась тщательной чисткой своего меха, пропитанного влагой и запахами тайги. Прошло не менее часа, прежде чем шерсть хищницы стала гладкой и бархатистой и только тогда она успокоилась, потянулась несколько раз всем своим могучим телом, зевнула, открыв огромную пасть и растянулась около тигрят во весь рост.
Внизу, у подошвы горы бушевала стихия, но здесь, в заоблачной высоте торжествовало спокойствие и неприступный замок властительницы тайги был погружен в глубокий безмятежный сон.
На востоке брезжил рассвет. Гроза стихала, и только отдаленные раскаты грома еще слышались где-то вдали. Вспыхивали зарницы и предрассветный ветерок разгонял туманную завесу туч, нависших над зеленым океаном дремучих лесов.
Так проходило лето, дождливое и жаркое. Тигрята за это время приобрели много навыков. Мать иногда брала их с собой в свои охотничьи угодья. Во время этих прогулок они знакомились с окружающим миром и его обитателями, учились не бояться опасностей и всегда действовать решительно и смело. Природный инстинкт хищников тоже делал свое дело и способствовал приобретению тигрятами новых знаний и жизненного опыта. Все, что двигалось, ползало, плавало и летало обращало на себя их внимание, заставляя припадать к земле, и приближаться к вероятной добыче, не издавая ни малейшего звука. Только такой способ охоты имел успех, в чем они смогли убедиться на практике. Они уже научились различать животных годных в пищу и знали, что есть существа опасные для жизни, например, ядовитые змеи, которых они убивали ударами своих тяжелых, вооруженных острыми когтями лап. Где
