расшалившись слишком близко подбегали к краю пропасти, онa ничуть не беспокоилась, будучи уверена, что ни один из ее малышей, несмотря на юный возраст и младенческое легкомыслие, не сорвется вниз. Инстинкт и чувство самосохранения управляли ими, контролируя все их движения и поступки. Несмотря на свою кажущуюся неуклюжесть, они проявляли большую расторопность и ловкость там, где это было необходимо.
Уже в этом юном возрасте брат и сестра резко отличались своими биологическими особенностями. Большой по величине, сильный и массивный самец преобладал во всех случаях, когда требовалось применить грубую физическую силу, самка же, сложенная более деликатно, с утонченной психологией, во всех играх и забавах применяла более сильное оружие-хитрость, коварство и сообразительность. Иногда самец умышленно поддавался самке и, не пользуясь своим превосходством в силе, уступал хитрой и лукавой сестрице. Но, в общем, мир и согласие между ними никогда не нарушались, и только, когда матери казалось, что веселье переходит в гнев, а шаловливое мурлыканье, в злобное рычание, она принимала свои меры, подходила к малышам, валила их на землю мягкими ударами своих лап и принимала на себя их раздражение и вспышки гнева, причем, они тогда начинали теребить мать, таскали ее за хвост, уши и баки. Слышалось любовное мурлыканье тигрицы и незлобное рычание тигрят. Тогда все они сбивались в один большой пушистый комок, катавшийся по выступу скалы, и яркое летнее солнце бросало на счастливую семью свои горячие лучи. Где-то в вышине неба реяли орлы и громкий клекот их, будя далекое горное эхо, нарушал невозмутимую тишину заоблачных твердынь.
Быстро промчалась на своей легкой колеснице, убранной цветами, душистая весна. Наступило жаркое лето, с его периодическими дождями. Юго-восточный муссон, неся обильную влагу из тропических морей южной Азии, охлаждаясь на горных высотах материка, разражался обильными дождями, превращавшими долины в обширные болота, черные ручьи и речки – в бурные стремительные потоки.
Благодаря обилию влаги и тепла, буйный рост растительности принял грандиозные размеры. Заросли в глубоких падях лесов представляли собой сплошную зеленую стихию.
Только дикие звери прокладывали в этих чащах узкие тропы от мест своих лежек к местам кормления, а также к ближайшему водопою.
Тучи жалящих насекомых, вскормленных стоячею водой, не давали покоя не только человеку, но и животным; только на больших высотах, вне предела лесов, не было этих маленьких мучителей и кровопийц, так как разреженный воздух и ночная прохлада не способствовали их зарождению и развитию.
Тигрица, спускавшаяся с горы, для охоты на кабанов в нижние ярусы горных лесов, также страдала от этих насекомых и, кроме того, возвращалась в свой заоблачный замок вся усеянная клещами, висевшими на ее ушах, подобно серьгам. Чтобы избавиться от гнусных кровопийц, она каталась по земле и терла свою голову лапами, пачкая свою морду кровью напившихся насекомых.
В июне, июле и августе Татудинза была скрыта в облаках и гордая вершина ее, озаренная лучами солнца, одиноко вздымалась, как остров, среди безбрежного моря туч, низко плывущих над землей.
VI. Первая добыча
К этому времени тигрята значительно подросли, окрепли и многому научились, совершая со своей матерью охотничьи экскурсии в ближайшие окрестности логова. Для того, чтобы выработать в детях качества, необходимые для будущей самостоятельной жизни и преподать им практические приемы охоты, мать вначале приносила полуживых зверьков и птиц, которых тигрята самостоятельно, без участия матери, ловили и загрызали, постепенно приобретая необходимые навыки и практикуясь в быстроте нанесения смертельных ударов когтями и зубами. Когда они достаточно постигли эту науку, мать стала доставлять им более сильных, способных защитить себя зверей. Так, однажды, она принесла в логово взрослого сильного барсука, которого удалось ей поймать во время сна на солнцепеке.
Зверь не был ранен и когда очутился в логово тигров, понял свое опасное положение и решил дорого продать свою жизнь. Увидев перед собой двух насторожившихся тигрят, одного с ним роста, их оскаленные пасти и горящие кровожадностью глаза, обреченный зверь отступил к стене и забился в угол. Шерсть на спине его поднялась щеткой, зубы оскалились и глаза искрились отчаянной злобой и ненавистью. Барсук готов был к борьбе и сознавал, отступление для него отрезано, так как тигрица легла у входа в пещеру, в ожидании предстоящего боя.
Тигрята впервые видели перед собой серьезного противника, готового к отчаянной защите, и в первый момент замялись, оглядываясь на мать, как-бы спрашивая у нее совета и ища помощи. Но тигрица продолжала спокойно лежать и усом не повела в ответ на вопросительные взгляды детей.
Привыкнув к виду противника, тигрята ободрились и шаг за шагом стали к нему приближаться, причем, самец был впереди, а самочка, прокралась к задней стене, с намерением атаковать сзади. Мать одобрительно кивала головой, внимательно следя за развитием военных действий.
Подойдя на два шага к барсуку, самец припал на лапы, съежился и готов был уже броситься на свою жертву, но барсук понял это движение и сам перешел в наступление, сделав бросок вперед, причем издал угрожающее шипение и лязгал своими острыми клыками.
Тигренок не ожидал ничего подобного и попятился назад, под защиту своей матери. Сестра же воспользовалась этим моментом и напала на барсука сбоку, вцепившись в его загривок своими острыми, как шилья, зубами, когтями же стараясь схватить его за морду. Барсук был старый и опытный боец, не раз выходивший победителем в стычках со своими соседями барсуками, лисицами и собаками, а потому, зная, что схвативший его за шею зверь не отпустит, перевернулся на спину и длинными крепкими когтями задних лап начал наносить короткие энергичные удары по бокам и животу своего противника. Удары были настолько сильны и болезненны, что молодая тигрица сразу же отпустила шею своего врага, чем барсук не преминул воспользоваться, в свою очередь клещами своих сильных челюстей зажав горло тигренка.
Самец-тигренок, видя отчаянную борьбу и опасное положение сестры, бросился на барсука и схватил его зубами за морду. Брызнула кровь, окрасив пушистый мех тигрят малиновыми пятнами. Не выдержав давления острых клыков самца, барсук разжал свои челюсти, ударом задних лап отбросил от себя самку, вывернулся из челюстей самца и, отбежав в угол, снова принял боевую позу, готовый к отчаянной обороне. Морда его была окровавлены, губа рассечена пополам, один глаз вытек.
Самка также пострадала в этой схватке, на горле у нее виднелись следы зубов барсука и брюхо было исцарапано его когтями. Мать все также спокойно взирала на это побоище и не принимала в нем участия, решив, что ее вмешательства пока не требуется.
Тигрята,
