– А ведь точно – Август, – заявил завладевший биноклем Флейшман. – Я его портрет у Петра видел.
В толпе всадников наконец разглядели волочащийся за дирижаблем флаг. Кто-то приветливо замахал шляпой. Видный мужчина, очевидно Август, тоже чуть коснулся края своей треуголки. Этакая небрежная дань вежливости.
– Значит, на переговоры едет, – хмыкнул Кабанов. – Ладно, возвращаемся. Предупредим Петра о визите.
Флейшман кивнул в ответ и взялся за горизонтальные рули. Кротких прибавил оборотов, и дирижабль послушно устремился в сторону Риги.
Петру надоело ждать прихода шведов. Его деятельная натура не могла долго оставаться без дела. Нет, нынешний царь умел быть терпеливым, но раз уж все равно ждешь, почему бы не заняться еще чем-нибудь? Тем более откладывай или нет, а все равно делать придется. Да и любил Петр работать. По-настоящему любил.
Несмотря на риск, он все же решил заложить верфь. Военное счастье переменчиво, однако Бог не без милости. Отобьют Карла, и сразу встанет проблема флота. Так лучше заняться ею прямо сейчас. Пока будет готова верфь, пока начнут строиться первые корабли, времени пройдет столько, что может начаться ледостав. Но все равно без флота окончательно шведов не одолеть.
Вот и кипела чуть пониже Риги работа. Сам Петр с приближенными подавали пример солдатам и привезенным с собой мастеровым. Надо бы к делу новых подданных привлечь, но только как отнесутся к этому бароны? Лето – пора сельских работ. Тут каждая пара рук на счету.
Ничего. Пусть в этот раз еще попользуются подневольным трудом в полную силу, а со следующего года придется выделять часть людей на нужные работы. Ибо крепкое государство – крепкие люди.
Так, с топором в руках, в рубахе, простых штанах и башмаках, и застали царя вернувшиеся разведчики.
Известие о приближении саксонского курфюрста и польского короля заставило Петра перекосить лицо. Все же, по первоначальному плану, Рига должна была отойти к Польше, а России следовало удовлетвориться устьем Невы. Но Август сам виноват. Отказался на этот год от нападения на Швецию, вот и пусть пожинает плоды.
Если при проезде Риги город Петру не понравился, то сейчас, уже ставший своим, он казался родным. Даже роднее, чем русские города. От узких улочек веяло вожделенной Европой, а главное, здесь рядом было море.
И все равно перед Августом было неудобно. Словно взял чужое да и прикарманил.
– Ладно. Раз едет, то надо встретить, – вздохнул Петр.
Про себя же подумал: может, отложить строительство верфи? Кто знает, как повернутся переговоры?
– Захотелось королю на готовенькое, – вслух прокомментировал ситуацию Кабанов.
В отличие от остальных он знал, что послужило причиной отказа Августа от союза. Более того, сам же эту причину и выдумал.
Но, кроме самых близких, этого никто не знал. Поэтому все прочие восприняли сказанное в качестве шутки и громогласно рассмеялись.
Война началась легко и бескровно, и отношение к ней было таким же легким, а уверенность в собственных силах – беспредельной. Все, не только приближенные царя, но и каждый солдат считал завоеванный город своим и не собирался отдавать его ни врагам, ни возможным союзникам.
Петр укоризненно качнул головой, но не стал ни ругать, ни хвалить. Лишь заметил:
– Надо было его на дирижабле прокатить. Пусть бы почувствовал… – а продолжать не стал.
Пусть каждый додумывает сам. Прелести полета, или русскую силу, или то и другое вместе.
– Их там много было. Да и кто знает, захотел бы король карабкаться по штормтрапу? – пожал плечами Командор под новый взрыв смеха.
Это Петр на царское достоинство обычно смотрел сквозь пальцы. Другие властители больше обращали внимание на внешнее проявление уважения, забывая о сути.
– Ладно. Раз едет, то надо встретить. – На этот раз Петр разделил общее веселье. Но первым оборвал смех, оглядел толпящихся вельмож и обратился к Репнину: – Возьми соответствующий конвой и поезжай навстречу. Но не шибко поспешай. Все равно назад возвращаться.
Репнин кивнул, мол, понял, и двинулся выполнять приказание.
Петр вздохнул, а потом рука сама подхватила отложенный было топор.
Любил царь работать. Любил.
Событий в последнее время было слишком много для непривычных к такому темпу рижских обывателей. Внезапное завоевание, вхождение в состав другого государства, личное пребывание в городе русского царя, непривычно энергичного, грозящего перевернуть весь традиционный уклад. И вот теперь неожиданный визит еще одного европейского государя. Короче говоря, к вечеру жители Риги стали свидетелями встречи правителей двух крупнейших европейских стран.
Над Коблешанцем висел дежурный кабаньер. Еще один занял позицию чуть в стороне от замка. Картина отдавала явной фантастикой. Особенно если учесть, что вид у Риги был полностью средневековым. Этакое сочетание отсталой Европы и рвущейся вперед России.
Назвать начало встречи торжественным было трудно. Пока подали лодки, пока Август со своей свитой переправился на правый берег, времени прошло немало. Единственное – когда он первым из прибывших ступил на землю, салютующе рявкнули пушки с ближайшего бастиона. С намеком – приветствуем на землях российских польского короля.
Намек был понят. Лицо короля исказила гримаса недовольства, но, к его чести, тут же сменилась дружественной улыбкой.
Властители обнялись. Совсем недавно они симпатизировали друг другу, да и сейчас чисто по-человечески не держали никакого зла. Просто есть чувства, а есть политика. Вещи, довольно плохо совместимые. Но пока еще было неведомо, что возьмет верх у молодых, в общем-то, людей.
Внимание Кабанова привлек один мужчина из свиты Августа. Ничего особенного в его внешности не было, однако Командора поразил контраст. Выражение лица мужчины было радушным, зато глаза смотрели внимательно и недобро.
– Кто это? – тихо спросил Сергей у стоявшего рядом с ним Меншикова.
– Паткуль, – так же тихо ответил Алексашка.
– Понятно.
О Паткуле Командор был наслышан. В основном здесь, хотя кое-что краем уха слышал раньше. В том своем прошлом, которое для всех остальных было отдаленным будущим.
Ярый противник шведов, ратовавший за их изгнание из Прибалтики. В той, знакомой Командору истории – один из организаторов Северной войны. Но, насколько успел понять уже здесь Командор, стремящийся отдать Лифляндию и Эстляндию не под русскую, а под польскую руку. И потому непонятно – друг или враг?
Хотя, конечно, личность…
– Вы действовали так стремительно… Никто не ожидал, – донеслась фраза Августа.
– Этой победе я обязан одному из моих людей. Рекомендую – генерал-поручик, контр-адмирал и кавалер Кабанов. – Петр указал на Командора.
Кабанов склонил голову. По случаю приезда короля польского и саксонского он был при параде. Через плечо была надета голубая орденская лента, слева поместилась звезда ордена Андрея Первозванного, в петлице висел орден Святого Людовика.
