что вас людьми делает, а, бойцы?
– Умение думать, – с ходу выпалил Саня.
– Ещё что?
– Меня внешность, – засмеялся Николай.
– Чувства, – добавил лейтенант, – и одно из них – чувство страха. Не самое приятное, конечно, но полезное. Только с трусостью не путать. Трусость в бою – это продуманное предательство. У нас приказ, а приказы не обсуждаются.
10 минут до начала боя…
Расстояние неумолимо сокращалось, кровь стучала в висках в такт топоту армейских сапог. Взводы растянулись по всему левому краю, минуя ложбины и пригорки. Где-то там, с противоположной стороны, точно так же идут первая и вторая роты. Хотелось бы верить, что идут, что нас много и если понадобится, то будет ещё больше. Пропал визуальный контакт между взводами, но каждый знает и чувствует друг друга, будто есть некая связующая нить, которую не разорвать.
– Товарищ лейтенант, давайте виноградник глянем, – предложил пулемётчик Любимов. – Чтобы сбоку не надуло. А то всякое может быть…
– Согласен, тёзка, – кивнул Костя, – бери одно отделение и вперёд.
Дрогнули верхушки кустов, и посыпались спелые грозди на землю. Солдатские пальцы вцепились в сочные плоды, пачкая форму сладким виноградным соком.
– Хватит жрать, – зашипел на всё отделение Любимов, – отравитесь, кто воевать вместо вас будет? Чисто здесь – и слава богу. Бегом взвод догонять!
Вот уже белеют крыши домов. Торчат из-за желтеющих волнистых бугров огромного пастбища, не угрожают, не внушают страха. Крыши как крыши, дома как дома. Но что-то волнует, что-то заставляет сомневаться и перейти на бег трусцой, преодолевая последний рубеж.
– Вижу противника! К бою! – закричал во всю глотку пулемётчик, изготавливаясь к стрельбе.
Взору бойцов открылись траншеи боевиков, в которых терпеливо ждали свежей крови и теперь дождались. Началась стрельба по всем рубежам обороны. Свинец впивался в почву прямо под носом, бил по рукам и ногам тех, кто не успел вовремя залечь. Расчёт АГС попятился назад к ложбине, готовя гранатомёт. Бойцы дали несколько очередей, но гранатомёт заклинил. Всё поле свистело, жужжало и грохотало, разметая осколки и пули, не оставляя шансов на спасение. Негде было укрыться, не за что спрятаться и отползти.
– Блядь, не в станице они! – кричал раздражённо лейтенант. – Они тут окопов нарыли. Не поднимать головы, работать прицельно. Нужно разворотить их левый фланг, почему АГС молчит?
Раздались первые крики раненых по всему полю. И слева, и справа, и сзади кричали, стонали, матерились, и вместе с людьми стонала земля. Короткими перебежками от бугорка к бугорку, сокращая дистанцию, ползли взмокшие спины ребят.
– Ближе нужно к ним, ближе! – кричал Харитон первому номеру. – Чтобы не могли они подствольниками работать. А мы их – гранатами.
– Где же я укрытие найду? – кричал гранатомётчик. – Одно дерево в поле.
– Так давай туда добежать попробуем, – неуверенно произнёс Коля.
– Давай, – согласился Арбуз. – Костя, прикрой нас длинными. – Не вопрос, – подмигнул Любимов, приподнявшись на локти.
Застучал пулемёт очередями, посылая свинец, сшибая с ног небритых и правоверных. И бегом во весь рост понеслись бойцы к дереву, метр за метром. Вдруг замолк пулемёт позади. Тело Любимова лежит неподвижно, глаза открыты, из пробитой головы в землю впитывается кровь.
– Сука, снайпер где-то работает, – тяжело дыша и вытирая пот на лбу кепкой, сказал Харитонов. – Сможешь вон до той землянки достать, а, Арбуз? Хотя бы по касательной в навес им попади.
– Попробую, давай «карандаш», – изготовился гранатомётчик.
Граната пошла, тяжело разорвавшись на позициях врага, за ней вторая и третья. Хлопнули пули, впиваясь в дерево, брызгая щепками.
– Отходим назад, быстрее, Арбузик, – улыбаясь, крикнул Харитон. – Хорошо поработали. Теперь я налегке.
Времени больше не существовало. Большое количество раненых и убитых в первые мгновения захлебнули атаку роты. Взводный носился по полю, вытаскивая пацанов, не обращая внимания на свинец, летящий над головой. То же самое делали и бойцы, не прекращая отстреливаться. Тела стаскивали с пригорка в низину, укладывая рядом живых и мёртвых. Руки и ноги не слушались, пальцы тряслись, набивая патронами пустые магазины. Крик и стоны вводили в ступор. Кто-то из лейтенантов упал на колени и принялся рыть окоп штык-ножом, потеряв управление взводом. Пытаясь перегруппироваться под огнём на открытом участке, рота перемешалась полностью. Боевики воспользовались этим мгновенно, обходя солдат по флангу, образуя кольцо.
– Тройка! Старшему! У нас большие потери! – кричал офицер первого взвода по связи. – Есть «двухсотые», много раненых. Личный состав роты на глазах тает. Вы меня слышите, блядь, нет? Где броня? Нужна срочная эвакуация раненых. Сколько? Почему час? Я повторяю, пацаны кровью истекут просто…
Доклады штурмующих были абсолютно идентичны. Стрельба не смолкала и при манёврах взводов лишь усиливалась, продолжая счёт новым раненым и убитым. Тело Любимова тащили Верещагин и Паролин, с трудом перебирая локтями и коленями. На небе рассеялись тучи, предательски освещая поле боя осенними лучами солнца. Второй час не отступая назад, бойцы пытались войти в станицу, и второй час подряд им оказывали упорное сопротивление. Офицеры наконец сообразили, что все переговоры слушает противник. От взвода ГРВ, не пугаясь пуль, без бронежилета в полный рост выскочил парень. Мчался что есть сил, падал, запинаясь, и снова вставал, пока полностью не скрылся из виду.
– Это что за сайгак пролетел и куда? – удивился Харитонов.
– Денис Вышатыцкий вроде его зовут, – ответил Арбузов. – В тыл бежит, частоту диапазона на рациях меняем. Да и доложит всё как есть, надеюсь.
– А где у нас тыл? И почему я вообще тут командира роты не наблюдаю? Бросили нас, суки, под замес.
– Не паникуй, братишка, идёт подмога, идёт. Одиночными бей! «Чехи» в атаку пойдут и положат нас как пить дать. Нельзя их подпускать.
– У меня два магазина осталось, – выложил боекомплект перед собой Харитон.
В этот момент раздался мощный и оглушительный залп. Бойцы оглянулись назад и увидели танк. Харитонов вскочил, улыбаясь, взмахнув рукой в порыве секундной радости, и неведомая сила сбила бойца с ног. Пуля пробила голову, и Николай рухнул всем телом на своего друга.
Танк вылетел на пригорок, работая боекомплектом. Противник ударил гранатомётами, дважды попав в башню. Машина медленно сдала назад в ложбину. Раненые так и остались лежать между противником и бойцами третьей роты. Весь этот участок простреливался и был под наблюдением снайперов. Они не добивали раненых, чтобы подстрелить тех, кто окажет им помощь. Появление второго танка воодушевило бойцов, но машины вели огонь из низин. Меткими выстрелами обрушили башню в станице, с которой, по всей видимости, бил снайпер. Вместе со второй машиной в бой ввязалась девятая рота третьего батальона, попав в огневую вилку под огонь своих и чужих. Один из бойцов залез на броню, умоляя командира машины помочь и прикрыть отход раненых. Но офицер пытался объяснить пехоте, что танк не предназначен для этого. И всё же принял единственно правильное в тот момент решение – помочь. В башню попали не менее пяти раз. Экипаж спасла активная броня, но, повернувшись к противнику задом, машина подставила под огонь пулеметов свои наполнительные баки с топливом. Броня вспыхнула, поднимаясь на пригорок. Экипажу нужно было покидать танк, но у механика заклинило люк, и офицер с трудом вытащил его за несколько минут до взрыва боекомплекта. Своими действиями лейтенант обеспечил отход бойцов девятой роты на более безопасные позиции.
– Ты командира роты видел? – крикнул Верещагин.
– Нет, – ответил Селютин.
– Странно, а кто тогда командует?
– Никто, сами по себе мы здесь, неужели неясно.
За пригорком раздался ещё один сильный взрыв, оторвав башню танка от ходовой части машины.
– Боекомплект рванул! – крикнул Селютин. – Надеюсь, танкисты успели.
– Успели, – приподнялся Саня, дав короткую очередь от бедра, – я видел, как они к нашим отошли.
Благодаря бойцу ГРВ и смене частот на станциях связи к артиллеристам поступили более точные данные о расположении противника на участке фронта. К общей какофонии боя теперь прибавились и разрывы артиллерийских снарядов. У «чехов» возникла паника, и Селютин воспользовался моментом, работая по целям. При смене позиции Серёга и Саня получили ранения почти
