— Мы не будем, — пообещала Антея. — Мы запомним, что все понятия о приличиях втолковали нам вы, мамочка, и будем вести себя наиприличнейшим образом. Так каким же образом дедушка намеревается извлечь пользу из нашего нового кузена, мама?
— Ну, мои дорогие, — ответила, сдаваясь, вдова, — похоже, он считает необходимым придать несчастному молодому человеку лоск. По крайней мере, он так сказал.
— Вот уж действительно несчастный молодой человек!
— Признаюсь, нельзя ему не сочувствовать. Наверняка он — весьма вульгарный тип. Какое тяжкое испытание для вашего дедушки. Я и сама была бы ужасно расстроена, но, видит бог, в отличие от вашего дедушки, я не прочувствую и половины изъянов в воспитании этого молодого человека. О, дорогие, как это будет неудобно! Когда я узнала, что он военный, я решила, что он и ведет себя по-джентльменски, но ваш дедушка говорит, что армия теперь стала такой большой по случаю этой нескончаемой войны и в ней полно офицеров, старающихся замаскировать свою нищету. Хотя откуда он об этом знает, если носа не высовывает из дому? Это выше моего понимания. Но хуже всего то, что бедный молодой человек служит не в том роде войск, — в какой-то 95-й дивизии! Я ничего не смыслю в этих делах, но дедушка сказал, что это что-то новомодное и, само собой, пришлось ему не по вкусу.
— Это — легкая артиллерия! И если мой дед и дальше намерен утверждать подобное, то скорее сам предстанет перед остальными в качестве шута горохового, нежели этот неизвестный кузен, даже если он чудной! — с горячностью заявил Ричмонд. — Из всех старомодных, заносчивых…
— Не распаляйся так сильно, — посоветовала ему сестра. — Ты и сам считал, что представителям рода Дэрракоттов подходят лишь кавалерийские части или Первый гвардейский полк.
— Вздор! — бросил Ричмонд. — Конечно, я бы хотел вступить в кавалерию, но если я не могу — не мог! — туда попасть, то с большой охотой стал бы обычным пехотинцем. А если дедушка говорит о чем-то пренебрежительно… — Тут Ричмонд замолчал, увидев, что мать бросила на него тревожный взгляд. — Ладно, — продолжил он, пожав плечами. — Это не имеет никакого значения. Я надеюсь, что дедушка не станет делать из себя шута. И каким же это образом нашему новому кузену будут придавать лоск? Неужели дедушка хочет взяться за эту задачу собственноручно? Тогда этот несчастный воспользуется первой же представившейся возможностью, чтобы удрать из дома его предков.
— О нет! — возразила миссис Дэрракотт. — Все обстоит совсем не так… Ваш дедушка говорил что-то о Винсенте… Сказал, что тот сумеет намекнуть об общепринятой моде и манерах поведения…
— Винсент! Он не станет этим заниматься! — уверенно заявил Ричмонд.
— Ну, ну, возможно… Но, по крайней мере, ваш дедушка считает, что мы все… все мы должны ласково обращаться с этим молодым человеком, — закончила миссис Дэрракотт и залилась краской. Она поправила свою пеструю шаль — подделку под кашемировую, которую накинула на плечи, — и сказала с напускным безразличием: — Уверена, это пойдет ему только на пользу: ведь он такого не ожидает. Бедняга. Я хочу сказать — ваш кузен, а не дедушка. Осмелюсь предположить, он будет здесь чувствовать себя стесненно, и мы просто обязаны сделать все, чтобы он почувствовал себя как дома. Я уж постараюсь. Надеюсь, и ты тоже, Антея. Дедушка желает, чтобы ты ему понравилась. Во всяком случае, лично я не вижу причины для обратного. То есть я не имела в виду, что… — Почувствовав на себе взгляд двух пар прекрасных серых глаз, миссис Дэрракотт поняла, что не в состоянии закончить фразу, и поспешно предприняла попытку начать новую: — Бог мой! Как уже поздно! Антея, милочка…
— Мама! — укоризненно произнесла Антея. — Если вы не перескажете в точности, что сказал вам дедушка, я отправлюсь в библиотеку и сама у него спрошу.
Ужасная угроза возымела действие на миссис Дэрракотт. Она немного поворчала, слегка всплакнула, клятвенно заверила, что милорд не сказал ничего особенного, и закончила признанием, что дед замыслил союз между его обнищавшим наследником и единственной незамужней внучкой.
— Чтобы сохранить его в семье, — честно объяснила она.
Раздался хохот Ричмонда. Его сестра, обычно не лишенная чувства юмора, на сей раз нашла в себе силы не поддаться заразительному примеру брата. Она в полном молчании дождалась, пока веселье брата поумерилось, а потом, переведя взгляд с него на свою мать, осведомилась:
— Мама, вам никогда не приходило в голову, что наш дедушка несколько не в своем уме?
— Очень часто, — заверила ее миссис Дэрракотт. — То есть… О, дорогая, о чем это я! Конечно же нет! Возможно, он слегка эксцентричен…
— Эксцентричен? Да он — самый настоящий сумасшедший! — заявила Антея без обиняков. — Это переходит все границы!
— Как я и опасалась, тебе это не очень понравилось, — уныло согласилась с ней мать. — Ах, Ричмонд! Ты начнешь икать, если не поостережешься. Глупый мальчишка! Тут нет ничего смешного!
— Пусть себе икает, мама. Может, подавится.
Миссис Дэрракотт, задетая было столь бесчувственным замечанием, бросив взгляд на грозное лицо дочери, сочла за благо попросить сына удалиться. Ричмонд выполнил ее просьбу, но с некоторым опозданием, поскольку ярость Антеи не сразу пошла на убыль. Она вскочила со скамеечки и быстрым, порывистым шагом несколько раз обошла комнату, что миссис Дэрракотт сочла дурным предзнаменованием. Однако Антея скоро взяла себя в руки и, хотя ее все еще обуревала ярость, смогла даже посмеяться над собой:
— Не стоит впадать в крайности из-за слов или поступков этого мерзкого старикашки. Прошу прощения, мама. Но я пришла в такую ярость. Он словно турецкий султан со своим гаремом! Значит, мне нужно будет выйти замуж за этого сынка ткачихи, верно? Полагаю, моего согласия тут и не требуется? Но как на это отреагирует сам сын ткачихи? Ему сообщили об этой печальной участи?
— Да нет же! Именно это я и попыталась предложить твоему дедушке. Но он сказал — ты же его знаешь, — что бедный молодой человек сделает то, что он, милорд, ему велит.
— Наверняка сделает, — кивнула Антея. — Точнее сказать, попытается. Ничтожный человек! Мне жаль его от всего сердца. Ему будет ужасно неловко, он места себе не будет находить. Приехать для того, чтобы оказаться под перекрестным огнем! Не пройдет и пяти минут, как дедушка внушит ему благоговейный страх. Мама, это ужасно! Вы сказали дедушке, что я не соглашусь с подобным замыслом?
— Ну, ну… именно этого-то я и не сказала, — призналась миссис Дэрракотт, чувствуя себя отвратительно. — Честно признаться, милочка, я была настолько ошеломлена, что…
— Тогда это скажу я, и немедленно! — объявила Антея, направляясь к двери. Ее остановил отчаянный крик:
— Антея. Я тебе запрещаю! Умоляю тебя! Он так разозлится! Милорд приказал мне молчать и ни слова не говорить тебе. Если только ему станет известно…
Как остаться глухой к мольбам матери? Антея остановилась.
— Милочка моя, в тебе столько здравого смысла. Я не сомневаюсь, ты все тщательно взвесишь, прежде чем… Я ведь не вынуждаю тебя выходить за него, если он тебе не понравится. Обещаю тебе, я никогда… А что ты будешь делать, Антея? О, мое милое дитя, как подумаю об этом, просто впадаю в отчаяние. Тебе почти двадцать два года! Как ты надеешься получить достойное предложение, если не видишь никого, кроме родственников, и не выезжаешь никуда. Дедушка говорит, что ты упустила свой шанс, когда он оказал нам любезность и вывез тебя в Лондон на сезон. Ты не можешь после всего этого пренебречь мужем по его выбору.
