душе, чтобы меньше бывать дома. Я живу здесь на птичьих правах, создаю определённые неудобства для вас в личной жизни. Думаете, я этого не понимаю? Мне гораздо труднее, чем вам кажется. Не нужно добивать меня унижением и подозрениями. Что вы обо мне знаете? Я не прошу внимания к себе, помогите Марии Михайловне.
– Хорошо. Звони Дмитрию и передай мне трубку, а деньги отвезёшь ему завтра.
– Митя, поговори с доктором и пусть готовят бабушку к операции. Только не говори ей, что я причастна к этому. Ей нельзя нервничать. Встретимся утром в больнице, а сейчас поговори с Алексеем Ивановичем.
– Зачем ты это делаешь? – спросил Берестов, закончив разговор с Митей. – Эта женщина тебе чужая бабка.
– Эта бабка нас с Митей вырастила, многому научила за 12 лет, воспитывала. Мы ей многим обязаны. Вы простили свою жену, бросившую вас с Романом? Вот и она обижена на маму. Мамы нет, а виновный должен быть, мне и досталось. Возможно, она жалеет о том, что наговорила, но характер не даёт признать свою ошибку.
Бабушку прооперировали. Она шла на поправку. Митя сдавал сессию. Сдав ЕГЭ и получив аттестат, Ксения с Митей поехали к отцу в колонию на свидание. Встреча была холодной. Детям казалось, что отца не волнует, как они живут, как учатся, что с его матерью. Создавалось впечатление, что они приехали к чужому человеку, который их не знает и знать не хочет. Ксения решилась задать вопрос в лоб.
– Пап, тебе не кажется, что ты поступаешь со мной жестоко? – задала Ксения вопрос отцу. – Чем я заслужила такое отношение? Это вы с мамой разделили нас как имущество при разводе. Это не я упрятала тебя сюда. Скажи мне в лицо: чего ты добиваешься своим равнодушием? В чём я перед тобой виновата?
– Через три-четыре месяца вернусь домой, там и поговорим на эту тему, если захочешь, – хмуро ответил отец. – Вы оба живы, здоровы – это главное. Что ты хочешь услышать от меня? Приехали – хорошо, но я вас об этом не просил. Чтобы я не сказал здесь, вы поступите по-своему там. Давать советы, находясь здесь, глупо. Чего зря сотрясать воздух? Скоро увидимся и поговорим, а сейчас уезжайте.
– Я ему не нужна, Мить. Он даже не поинтересовался, как я живу, как сдала экзамены, и что буду делать дальше. Скажи, я действительно, в чём-то провинилась?
– Он и мне не особо рад. Я не знаю, что с ним происходит, но его как будто подменили. Не расстраивайся. Поехали домой.
Вернувшись, Ксению ждала новость. Роман отмечал переход на второй курс, подрался в компании и попал в больницу.
– Ты сможешь мне помочь? – спросил её хозяин дома. – Ромке нужна будет помощь, а я не хочу приглашать в дом посторонних.
– Что с ним?
– Сотрясение, сломаны два ребра, синяки и ссадины. Поселю его в свою комнату, чтобы не подниматься наверх. Я помог тебе, а ты помоги мне.
– Зря вы так переживаете. При сотрясении постельный режим дней десять, а со сломанными рёбрами он может и танцевать. Я ему помогу, если в этом будет необходимость, но капризы выполнять не буду.
Ксении исполнилось семнадцать лет двадцать второго июня, но об этом помнил только Митя. Она подала документы в три учебных заведения, надеясь, что повезёт с проходными баллами. Эти два события они отметили с Митей в кафе. На следующий день Романа выписали домой, и наступили дни «открытых дверей». Одни друзья уходили, приходили другие, а то и подружки. Ксения была не против визитов. В конце концов, они приходили к хозяину дома. Вот только некоторые из них были не просто невоспитанными, а наглыми. Мало того, что они не считались с Анной Ивановной, они пытались командовать Ксенией, считая её приживалкой и прислугой. Этого она терпеть не собиралась.
– Роман, какие у тебя отношения с Юлей? Ты её любишь? – спросила она, принеся ему обед.
– Скорее, я к ней привык. А ты ревнуешь? Ты сама прекратила наши отношения, – ответил он, глядя на неё пристально. – Хочешь возобновить?
– Нет! Ты меня не так понял. Это не ревность, это что-то вроде обиды. Сколько я могу терпеть её выпадки в свой адрес? Я терпела её ради тебя, но настало время поставить её на место. Обиды не будет?
– Ксюш, ты хорошая девушка, но Юлька тебе не по зубам.
Через два дня он убедился в обратном. Ксения почувствовала запах табачного дыма, постучала в комнату и вошла.
– Извини. Алексей Иванович не позволяет себе курить в доме кроме своего кабинета. Кто тебе это позволил? – спросила она Юлю, сидящую на подоконнике.
– Ты кто такая, овца, чтобы задавать мне подобные вопросы? – спросила Юля, гася окурок в кофейной чашке. – Забери это и принеси мне кофе.
– Перебьёшься без кофе. А теперь слушай меня внимательно и запоминай, второй раз я повторять не буду. Во-первых, если я овца, то ты больше чем на драную кошку не тянешь. Во-вторых, я здесь живу и имею постоянную прописку. Нравится тебе это или нет, но Берестов мой отчим, а ты, насколько я знаю, лишь очередная подружка Романа, моего сводного брата. Ты разницу между мной и собой улавливаешь? В-третьих, открыла окно, проветрила комнату, взяла чашку и отнесла её на кухню. Ты, красавица, не в хлеву, а в приличном доме. У нас равные весовые категории, но уверяю тебя, физически я сильнее. Хочешь проверить?
– Это ты мне?
– У тебя проблемы со слухом? Я как-то рассчитывала только на пробелы в воспитании. Ну, если слова не доходят, у меня есть опыт силового воздействия, – сказала Ксения и сделала два шага в сторону окна.
– Чего ты молчишь, идиот? – глядя на Романа, взвизгнула Юля. – Что она себе позволяет?
– Тебе придётся считаться с моей сестрой. Она в чём-то права, а её синий пояс по карате не даст тебе шанса, – усмехнулся Роман.
– Придурок! – зло сказала она, вскакивая с подоконника, вышла из комнаты, но чашку прихватила с собой.
– Ксюш, ты действительно могла применить силу? А если бы я вздумал принять её сторону?
– В следующий раз так и сделаем, но не обижайся. Будь она даже невестой, я не позволю ей себя унижать. Веди она себя прилично, разговора бы вообще не было, да я и не сказала ничего лишнего.
– Пойдём обедать, каратистка.
– Я завтра буду занята весь день. Хватит тебе изображать раненого. Ты здоровый лось. Мне нужно сказать тебе одну вещь. Мне деньги на операцию бабушки дал твой отец. Теперь считает, что я должна вернуть ему
