медленно повернул к ним взъерошенную голову с небритыми щеками, глянул полузакрытыми осоловелыми щелками пустых глаз и, узнав Малого, пролепетал:
— А, теперь все в сборе, — и прикрыл глаза.
Рядом сидящий с ним мужик тоже туманно посмотрел на вошедших, кисло улыбнулся и бухнулся головой на стол, едва не угодив в консервную банку.
Бражко и Саленко были потрезвее. Они лежали, раскинувшись на высоких самодельных топчанах, в глубине вагончика среди плотно набитых сумок и рюкзаков.
Виктор недоуменно посмотрел на этот бедлам и спросил:
— Мужики, вы что, совсем охренели? Нам же через полчаса надо выбираться: пока до вокзала доберемся, пока в поезд сядем.
Саленко стал его успокаивать:
— Не волнуйся, Виха, все будет как надо.
Резник был в растерянности. В сущности, он совершенно не знал этих людей. В их компанию он попал через Колю Малого и познакомился со всеми буквально только что. Что он мог подумать? Он увидел своего будущего бригадира вдрызг пьяным, и ему стало не по себе.
Малой, собственно говоря, тоже не знал, что это за люди, потому что он также познакомился с ними недавно через Женьку.
Резник обратился к Саленко:
— Это что, — кивнул головой на Женьку, — так и там будет?
Он еще не хотел верить тому, что видел.
— Да не волнуйся зря, на работе Женька совсем не пьет, а работает за семерых. Тут просто расслабился маленько.
Хорошо бы. Резник сел терпеливо ждать нужного часа.
Болтали о том, о сём, коротая время. Неожиданно Женька поднялся и, пошатываясь, вышел.
Прошло еще минут пятнадцать.
— Не пора ли, мужики, выбираться, — стал теребить оставшихся Виктор. — Лучше посидим на вокзале. Выйдем позже, можем на метро не попасть — закроют.
Стали выносить вещи: рассиживаться на самом деле было некогда. Глянули во дворе — нет бригадира.
— Где он может быть? — спросил у Саленко Резник. Тот пожал плечами. А вагончиков возле новостройки семь или восемь. Почти возле каждого люди: азербайджанцы, чеченцы или кто их там знает — тут обитают, тут и работают.
— Пройдись по вагончикам, — велел он Саленко. — Куда-то ж он делся? Мы так и на поезд опоздаем. А если еще менты где придерутся — отвязаться будет нелегко, к тому ж пьяному.
Саленко согласился с ним и отправился на поиски незадачливого родственничка (они с Женькой были женаты на родных сестрах). Минут через пять возвратился:
— Нашел. Сидит с айзерами, квасит.
Резник удивился спокойствию Саленко.
— Что же ты его не оторвал? — уже чуть ли не возмущенно вспыхнул он.
— Да разве его теперь оторвешь? — покачал головой Саленко.
Виктор вновь подумал о своей незавидной участи с таким бригадиром, но еще хотел верить словам товарища.
— Иди и забирай его — время уже выходить.
Саленко снова ушел и в конце концов вернулся-таки под руку со своим свояком.
Тот еле держался на ногах, нес какую-то околесицу, пускал изо рта пузыри и настойчиво рвался обратно.
Саленко удерживал его и что-то еще пытался ему втолковать:
— У нас билеты на руках, слышишь? Поехали.
— Э-э, — тянул, скривившись, Женька и все оглядывался назад, где на углу покосившегося синего вагончика замер его ничего не понимающий собутыльник, смуглый толстогубый азербайджанец.
Наконец до Женьки дошло, чего от него хотят, он чуть ополоснулся у колонки холодной водой, и они, навьюченные поклажей, вереницей направились к ближайшей станции метро.
Впоследствии Виктор узнал, что подобным образом — в подпитье — некогда в поезде и состоялось знакомство Женьки-бригадира с Иваном-подрядчиком.
Изрядно приняв на грудь, Иван пообещал такому же пьяному в дым земляку работу на лесоповале в Карелии.
Теперь, в Лехнаволоке, связав эпизод их беспрецедентного отъезда и факт бутылочного знакомства земляков, Виктор стал сомневаться в успехе всего предприятия. Печаль сдавила его сердце.
Невольно вслед за низкими облаками потянулись тихие тягостные строки:
Растянулось с края и до края, Утопив в объятьях небосвод, Озеро с причудливым названьем, С финским корнем, комкающим рот. Тучи стелятся — пески в пустыне, — Распластались в неге дремотной. Что я делаю — хохол — в России? Что ищу я в стороне чужой?
Подступивший к горлу вязкий комок чуть было не задушил Виктора.
5
Чтобы хоть как-то отрешиться от мрачных навязчивых мыслей, он решил пройтись по поселку и ознакомиться с округой.
Выйдя на обочину шоссе, Виктор увидел шедший из Петрозаводска «Лаз». Вяло качнув легкими ситцевыми шторками, тот остановился возле места высадки. Громко лязгнув, раскрылись его передние створки, и на высокий бордюр опустилась сначала полная старушонка с латаным мешком через плечо, затем бледный мужчина в коричневом потертом пиджаке и наконец девчушка лет пятнадцати в непритязательном розовом платье и темных покрытых пылью босоножках.
Девчушка стянула с подножки автобуса свою разбухшую от содержимого сумку и, чуть накренившись и выставив для равновесия в сторону свободную руку, побрела по тропинке, сворачивающей влево.
Старый измученный «Лаз» глухо запыхтел, откашлялся и двинулся дальше по шоссе на Суйсарь.
Девчушка, осторожно обходя широкую лужу, неловко перегнулась, и сумка ее едва не коснулась земли.
С другой стороны улочки какой-то старик, поднявшись со скамейки, громко крикнул:
— По краю иди, по краю! Ближе к забору!
Девушка перехватила сумку в другую руку и последовала его совету: там действительно было более утоптанно, босоножки не вязли, идти легче.
Она подошла к ожидавшей ее тихой старушке и, заулыбавшись, ткнулась губами в ее щеку. Не принимая возражений, старушка взяла у нее одну ручку сумки, и они неторопливо пошли по улице.
Тот же старик снова закричал
